Но через несколько секунд случается ощущения удара под дых. В районе солнечного сплетения начинает жечь.
– Софушка, – присев перед дочкой на корточки, крепко обнимаю малышку: – Ты что на улице делаешь?
– Мам, уроки закончились. Я собрала портфель, надела курточку и вышла на улицу встречать бабушку. Я так всегда делаю, – хлопая ресницами, дочка смотрит на меня непонимающим взглядом.
А я на Матвея смотрю, который сейчас стоит за спиной дочери. Взглядом колючим в его наглые глаза впиваюсь. От злости зубы сводит оскоминой. На языке крутятся колкие слова, которые очень хочется сказать мужчине, но при ребёнке ни за что не посмею.
– Больше так не делай. Если закончились уроки, оставайся в классе и жди меня или бабушку.
– Хорошо, мам.
– И ещё… – переключаю взгляд на дочку, обеими руками обхватываю её лицо, нежно провожу пальцами по её щёчкам: – Никогда не разговаривай с чужими людьми, чтобы они у тебя не спросили, чтобы не предложили. Это опасно, Соня! Помнишь, я тебе об этом уже говорила?
– Мам, прости. Не злись на меня, пожалуйста. Этот дядя только что подошёл, спросил, как попасть в первый “А”. Я хотела ему помочь, – растерянно сообщает малышка, не понимая моей тревожности.
Прижав малышку к своей груди, устремляю взгляд, где только что стоял Матвей. Ушёл. Просто растворился, чтоб его чёрт побрал…
Глава 5
Через несколько дней Стельмаха действительно выписывают из больницы. Втроём: я, Соня и Валентина Дмитриевна, встречаем Льва в главном холле на первом этаже. Соня стоит со связкой воздушных шариков всех цветов радуги. Глазами блуждает по холлу, на большие настенные часы поглядывает.
– Мам, ну скоро уже? – неймётся малышке.
– Скоро, зайка. Скоро.
Валентина Дмитриевна тоже волнуется в предвкушении встречи с единственным сыном, но в отличие от внучки, свекровь более терпеливая. Она просто сидит на скамье, рассматривает узоры на стенах.
– Я сейчас приду, – не выдержав, сама решаю подняться в отделение. Возможно, Льву нужна моя помощь.
Взбежав по лестнице на четвёртый этаж, жму на звонок, на двери. Через минуту слышатся шаги, и спустя мгновение дверь в отделение открывается.
– Я к Стельмаху из седьмой палаты, – говорю открывшей мне дверь санитарке.
Дождавшись, когда санитарка отойдёт в сторону, вхожу в отделение. В коридоре быстро надеваю бахилы, снимаю с себя куртку и вешаю её на руку.
Сердце грохочет в груди с повышенной скоростью. Но я зря волнуюсь, со Львом всё в порядке. Он беседует с лечащим врачом.
– Помощь нужна? – спрашиваю я, переступив порог палаты, когда врач только что из неё вышел.
– Привет, милая, – улыбается Лев, оторвав взгляд от дорожной сумки и переключив на меня. – Да я всё вроде собрал. Сейчас ещё раз хорошенько всё осмотрю.
Не желая сдерживать нахлынувших чувств, подхожу к мужу со спины. За широкие плечи его обнимаю, щекой прижимаюсь между лопаток.
– Как я по тебе соскучилась. Ты даже не представляешь, – шепчу, но он слышит.
– Я тоже соскучился. По тебе. По Соне. По нашему дому.
Повернувшись ко мне лицом, Лев тянется рукой к моей скуле, чтоб через мгновение погладить её нежным прикосновением. От удовольствия хочется закрыть глаза, раствориться в этой нежности, забыть обо всём.
Крепко держась с мужем за руки, идём к входной двери, но в дверном проёме вдвоём одновременно мы не помещаемся. Приходиться разжать пальцы и выйти по очереди. Зато по лестнице с четвёртого на первый этаж спускаемся также вместе, переплетая наши пальцы в замок.
Настроение отличное. Кажется, никто и ничто не способно его огорчить.
Мы только успели спуститься на первый этаж и войти в холл, как Соня срывается с места и бежит нам со Стельмахом навстречу.
– Папочка! – радостно восклицает малышка, льнёт в объятия отца.
Склонившись, Стельмах обнимает дочь. Смотрит на воздушные шарики, которые Соня крепко держит в левой руке, и улыбается.
– Это тебе, – Соня протягивает шары, а Стельмах целует её в щеку и видно по его взгляду, что тоже счастлив, как и мы с дочерью.
Валентина Дмитриевна присоединяется к нашей троице. И спустя несколько минут мы все вместе выходим на улицу, где нас уже ждёт такси.
5.1