Я оделась, причесалась, легко накрасилась – и отправилась в гости без приглашения.
Для начала следовало выяснить, в какой квартире проживает госпожа Румянцева. Я знала подъезд, но в этой «хрущобе» по четыре квартиры на площадке! И пять этажей. То есть на выбор двадцать квартир.
Уже наступил вечер, и никаких бабушек или молодых мамаш с детьми поблизости не наблюдалось. Я встала напротив подъезда и стала рассматривать горящие окна. Мне повезло: Ларисин силуэт мелькнул на последнем, пятом этаже. Я направилась в подъезд, не защищенный ни домофоном, ни кодовым замком. Хотя район-то, прости господи…
Я позвонила в звонок (самый обычный, без каких-либо трелей), а на вопрос «Кто?» честно ответила, что бывшая модель Катя Левченко. Я всем представляюсь Катей, потому что ненавижу данное мамочкой имя (Клеопатра). Мама звала меня Клепой. Клеопатра Ивановна Левченко – это, по-моему, кошмар. Но мама почему-то считала, что имя Клеопатра будет привлекать мужчин, а она, как уже говорилось выше, очень хотела, чтобы я удачно вышла замуж. Хотя если вспомнить судьбу самой Клеопатры… В модельном агентстве, где я успела потрудиться, использовали мое настоящее имя. Там оно, так сказать, пришлось ко двору. Не нужно было ничего придумывать, когда меня «засвечивали». Владимир Станиславович звал Катей. Или Катенькой.
Лариса дверь открыла. Она была уже в домашнем халате и без макияжа. И даже без макияжа выглядела отлично! Интересно, сколько ей лет? За тридцать точно. Но вот сильно за тридцать или?..
Додумать мысль я не успела.
– Если ты пришла говорить о Вовке, то я ни на него самого, ни на его имущество не претендую и никогда не претендовала. Он это прекрасно знает и…
– Вы о каком Вовке говорите? – пораженно посмотрела я на Румянцеву.
– О Сиром, конечно. Ты же его последняя подруга. Года три живете, если не ошибаюсь?
– Он меня выгнал, – на автомате ответила я, потом очнулась. – А…
Теперь на меня удивленно смотрела Лариса.
– Проходи, – сказала она, явно приняв какое-то решение.
К этому времени в коридор вышли дед на костылях (левая нога была отрезана чуть выше колена), парень лет четырнадцати и девочка лет девяти.
– Это ко мне, – сказала им Лариса. – Идите спать.
– Мам, а сочинение? – спросил подросток.
– Мам, а почитать мне перед сном? – спросила девочка.
– Лара, ты опять не выспишься! – воскликнул дед.
И тут Румянцева показала себя командиром этого небольшого отряда (или ячейки общества?).
– Папа, почитай Ане сказку. Леша, надо самому учиться писать! Я не могу вечно писать за тебя сочинения. За меня никто не писал.
– Это точно, – подтвердил дед.
– Пошли на кухню, – бросила мне Лариса. – Мне обед на завтра нужно готовить. Так, я вам все сказала! Аня, спокойной ночи, Леша, иди делать уроки, папа, ты видишь, что ко мне пришли?
– А вы кто? – спросил мальчик. Со мной никто не удосужился поздороваться.
– Последняя любовь твоего папы, – сказала Лариса.
– Драться будете? – спросил дед.
Я открыла рот.
– Вначале поговорим – если вы не будете нам мешать! А ну марш по своим комнатам!
Лариса увлекла меня в кухню, не забыв плотно закрыть дверь. Там я уставилась на хозяйку с открытым ртом.
– Рот закрой и рассказывай, зачем тебя ко мне принесло, – заявила Лариса, рубившая капусту на ленивые голубцы. На плите стоял борщ и очень ароматно пахнул. – Есть хочешь? – тут же поняла Лариса. – На вечной диете?
Я покачала головой и сказала, что на диете мне никогда сидеть не требовалось, а голодная я по другой причине – переживаю расставание с Владимиром Станиславовичем и раздумываю о своей дальнейшей судьбе.
– А ну дыхни, – велела Лариса.
– Бутылка коньяка в одиночестве, – призналась я.
Лариса хмыкнула, сказала, что борщ будет через полчаса, но я могу доесть щи, которые днем не доели ее родственники. Осталось как раз на одну тарелку. Я с удовольствием навернула щи.
– Ну так чего ты хочешь? – спросила Лариса, когда я покончила со щами.
– Или замуж, или высокооплачиваемую работу, – честно ответила я.
– Так, а еще?
– Просто денег. А Владимир Станиславович в самом деле…
– Да, это мой бывший муж и отец Лешки. Я, признаться, думала, что он на тебе женится. А увидев тебя на пороге, решила, что ты пришла прояснить ситуацию. Хотела услышать, как обстоят дела, из моих уст.
– Это меня уже не касается… И я бы не пришла. И я даже не знала, что Владимир Станиславович был женат и у него есть сын. Он мне говорил, что я у него вместо дочери.