— Бери, — хмуро согласился Долохов, — какого... Мордреда вы нас спасли?
— Сам хотел бы знать, — хмыкнул Снейп в ответ. — Эйвери спроси. Его была идея. Меня интересовал исключительно Мальсибер, а Маркус заявил, мол, надо всех вытаскивать, и упёрся как баран.
— Твою мать, — потрясённо выдохнул Долохов.
— Вот она тут точно не при чём, — с затаённым удовольствием ответил Снейп. — И я сомневаюсь, что она бы это одобрила. Но Маркус умеет быть упрямым, если хочет. Пришлось забирать вас всех — и ты не представляешь, что сейчас творят авроры.
— На допрос таскали? — деловито поинтересовался Долохов.
— Я там сутки просидел, — кисло скривился Снейп. — Думал, Моуди мою башку до дыр просмотрит. Но нельзя найти то, что ты выложил заранее, — добавил он. — Хотя голова ноет до сих пор.
— Да в тебе-то я не сомневался, — буркнул Долохов, — у тебя и злости, и силы, и ума хватает. Но чтобы Эйвери... — он только покрутил головой, не зная, что и сказать.
— Так он тоже все воспоминания оставил дома, — удивился Снейп. — Что же он, идиот, по-твоему? Или ты о чём?
— Да какие там воспоминания? — скривился Долохов. — На это у него ума бы хватило. Но сунуться в Азкабан... Никогда бы не поверил. А это точно он? — с подозрением спросил Долохов. — Ты проверял?
— А кто еще? — вытаращил глаза на Долохова Джагсон. — Тони, ты чего?
— Нет, конечно, это был хомяк, — не удержался от ехидства Снейп. — Такой обычный, серенький. Ты разве не заметил?
— Что хомяк — заметил, — рявкнул на Снейпа Долохов, — ну, не может человек так измениться! Дружок твой всегда был трусом. И слюнтяем! И вдруг такое... не верю!
— Между прочим, — подумав, решил всё-таки добить Долохова Снейп, — это вообще была его идея. С Азкабаном. От и до. Он для этого и научился анимагии, — приврал он немного. Кажется. — Или ты не об этом? — невинно уточнил Снейп. — Трусость разная бывает. Дружба посильнее трусости... у некоторых. Да, я проверял, — вздохнул он, с трудом удерживаясь от ухмылки при виде выражения лица Долохова. — И анимагии он у меня на глазах учился. Тебе придётся как-то с этим жить. Хочешь, позову его? — предложил он вдруг.
— Что? — Долохов явно ему не поверил.
— Кровь же, — объяснил ему Джагсон, — ты же его отца знаешь? Вот и сказалось. Как ты сам говорил? Яблочко от яблоньки далеко не падает?
— Вот, он дело говорит, — поддержал Снейп Джагсона. — Должен же был Маркус что-то унаследовать у своего папаши.
— М-да, — хмыкнул Долохов и вдруг расхохотался: — Вот папаша-то его не знает! А то бы уже вернулся, породистую невесту сыну подбирать!
— Я надеюсь, не узнает? — спросил Снейп, уже досадуя, что не удержался и всё рассказал им. Он, конечно, память им сотрёт потом... наверное. Снейп впервые задумался о том, что ему, возможно, просто не дадут это проделать — и что он сможет противопоставить им всем?
— А я ему не сова, — ухмыльнулся Долохов, — если и узнает, то никак не от нас, — он перевёл взгляд на Джагсона, и тот кивнул. — Не дело закладывать того, кто тебя выручил. Судьба за такое накажет.
— Согласен, — с облегчением сказал Снейп. И решился: — А чья камера была напротив или рядом с камерой Мальсибера?
— Напротив — покойного Крауча, — удивился Долохов, — а рядом — Пиритса.
— Ясно, — мрачно сказал Снейп. Да уж, от одного этого соседства можно запросто рехнуться. С Пиритсом беседовать, определённо, бесполезно, Крауча не воскресить — значит, никто не сможет объяснить ему, что же с Ойгеном случилось? Остальные-то были в более-менее нормальном состоянии... — Зайду завтра, — сказал он, аккуратно пряча в карман надписанные пробирки с кровью.
* * *
Руквуда с Пиритсом он оставил напоследок.
В их комнате, впрочем, внешне все было в порядке: Руквуд что-то читал, а Пиритс молча лежал, глядя в потолок.
— Медицинский осмотр, — хмуро сообщил Снейп, входя к ним. — Рубашки снять. Кто-нибудь из вас крыс ел?
— Из нас — нет, — ответил Руквуд, махнув рукой в сторону Пиритса. Тот с трудом перевернулся на бок и сел на кровати.
— Заметно, — буркнул Снейп, подходя сначала к Пиритсу. — Те, что ели, куда в лучшем состоянии, — сказал он, помогая Пиритсу освободиться от расшитой серебром (что ж не золотом? — едва удержался он от ехидства) рубашки. — У тебя кто сидел напротив? — поинтересовался он нарочито сухо, сосредоточенно изучая тощее тело Пиритса.
— Никто не сидел, с тех пор как Крауч умер, — Пиритс истерически засмеялся, — Крауч умер, Мальсибер умер, и мы все умрём! Все умрём! Все!
— А когда и как умер Мальсибер? — ровно поинтересовался Снейп.