Вот зачем Эйвери вытащил это убожество? Ещё и рехнувшееся. Что с ним теперь делать?
— Я не знаю, — возмутился Пиритс, — почему я должен это знать? Почему?
— В Азкабане мистер Мальсибер был ещё жив, — сухо сказал Руквуд.
— Я в курсе, — не менее сухо ответил Снейп. — Но ему этого не объяснить, а мне очень помогло бы знать, что с ним произошло. Вы не знаете?
— Жив? — Пиритс захихикал. — Ты ничего не знаешь! Совсем ничего! Никто не мог выжить, когда к нему дементоры стаями слетались! Никто! Никто!
— Дементоры? — переспросил Снейп, серея.
О да.
Это объясняло состояние Мальсибера.
И не оставляло ни единого шанса на спасение.
— Дементоры! — торопливо закивал Пиритс. — А он ещё и говорил с ними! И хорошо, что говорил, тогда они не трогали меня! Пусть пьют его, а не меня! Не меня! Не меня!
— Рот закрой, — рявкнул Снейп. — И молчи, пока не разрешу. Не то скормлю дементорам.
Руквуд взглянул на него — и в его холодных блекло-серых глазах мелькнула слабая тень одобрения.
— Они его поцеловали? — ровно спросил у него Снейп.
Значит, что — всё было зря? Они вытащили всех, кроме того единственного, кто и был им нужен? Может быть, вернуть их? Превратить обратно в камни — и отправить Моуди. В подарок.
— Нет, — с явным сожалением в голосе ответил Пиритс, — не поцеловали! Они просто хотели сделать его своим!
— То есть как своим? — Снейп вздрогнул и уставился на глядящего на него совершенно безумными глазами Пиритса. — Объясняй!
— Не скажу! — гаденько захихикал тот. — Тебе надо, а я не скажу, не скажу, не скажу! Не скажу-у!
— Не скажешь — верну в Азкабан, — равнодушно сказал Снейп. — Как достал — так и верну. А за побег положен поцелуй дементора.
— А за соучастие тоже, — ухмыльнулся Пиритс.
— Память сотру, — пожал Снейп плечами. — Напрочь.
— Он говорил с ними, — со злостью глядя на Снейпа, всё же ответил Пиритс, — то есть, отвечал им, я-то их не слышал! Вот и говорил, что я не могу быть вашим. А они настаивали. А он не соглашался. А потом он просто замолчал! Но иногда вставал, ходил, я слышал! А те, кого поцелуют, лежат и не двигаются вообще!
— Видишь, как несложно, — выговорил плохо слушающимися губами Снейп. — Когда надо, — он поднялся и несколько секунд стоял посреди комнаты, собираясь с мыслями, и только затем сел рядом с Руквудом. — Знать бы, что они в виду имели, — прошептал он, приступая к его исследованию.
— Мистер Мальсибер очень тяжело переносил одиночество, — подумав, сказал ему Руквуд, — и именно поэтому начал разговаривать с дементорами. А они, я полагаю, решили поближе познакомиться с единственным человеческим существом, которое оказалось на такое способно.
— Что значит «разговаривать»? — уточнил Снейп. — Дементоры немы. Это всем известно.
— Мистер Мальсибер весьма сведущ в менталистике, — сухо напомнил ему Руквуд.
Пиритс, оставшись без внимания, меж тем расцарапал своими длинными ногтями собственную руку и сейчас увлечённо размазывал кровь по белым наволочкам и простыням постели, в которой лежал.
— Кровь, — бормотал он, — кровь... чистая, чистая кровь...
Снейп мазнул по нему равнодушным взглядом и, поморщившись, наложил на него Петрификус, накрыв его сверху сонными чарами. Затем убрал кровь, залечил царапины и обрезал ногти Пиритса под корень.
Менталистика. Да, верно, Ойген всегда блестяще разбирался в ней. Пожалуй, вот что стоит сделать... или хоть попробовать.
— Приглядите, чтобы он принимал зелья, — сказал он Руквуду и опять отправился в комнату Мальсибера.
Глава 12
Следующий «визит» на Гриммо Снейп запланировал на следующий день, но Дамблдор осчастливил его внеочередным дежурством по Хогвартсу, и потому появился в Блэковском доме он только вечером в среду.
Блэк буркнул ему что-то раздражённое — то ли поприветствовал, то ли обругал — и немедленно ушёл куда-то. Выглядел он уже намного лучше, и Снейп подумал, что, пожалуй, через неделю у него появится серьёзная проблема: чем занять толпу уже почти здоровых и донельзя скучающих мужчин и одну Беллатрикс Лестрейндж.
В комнате Мальсибера и Рабастана последнего не оказалось — но зато был Эйвери. Такой несчастный, что сердце Снейпа ёкнуло и замерло, и он спросил с порога:
— Что?
— Ойген так и не очнулся, — Эйвери беззвучно заплакал, вытирая слёзы рукой, совсем забыв о своих любимых батистовых носовых платках.
— Времени прошло совсем немного, — сказал Снейп, с некоторым трудом выдыхая. — Он очнётся. Ну... Не плачь, — он неловко положил руку Эйвери на плечо. Ещё никогда в жизни ему не доводилось утешать кого-то! Он понятия не имел, как это делается, и учиться вовсе не желал.