— Сама схожу, — она убрала медальон и встала. — Ждите, — велела Вальбурга — и... аппарировала.
Прямо с места. В доме, закрытом для аппарации.
— Басти, — вздохнул Родольфус, едва только хозяйка дома их оставила, — я могу тебя попросить считать до десяти, прежде чем говорить что-то мадам Блэк?
— Можешь, — кивнул Рабастан. — А что я сказал такого? Тебе же надо допросить вещь, а кто ещё может? Что опять не так-то?
— Как ты думаешь, — вкрадчиво спросил Родольфус, — Вальбурга Блэк способна сложить два и два?
— Что ты из меня идиота делаешь? — возмутился Рабастан. — Разумеется! При чём здесь какая-то арифмантика?
— А что она подумает после твоего высказывания о Мальсибере и того, как она отреагировала на Беллу? — резко ответил Родольфус.
— Но... Я... Всё равно уже поздно, — почти сразу же нашёлся Рабастан. — Ты мне скажи лучше, что это за хоркрукс такой?
— Басти, — тяжело вздохнул Родольфус, — ты в нашу домашнюю библиотеку после Хогвартса вообще-то хоть раз заходил?
— Зачем? — изумится Рабастан. — Что я там не видел?
— Действительно, — насмешливо согласился с ним старший брат, — ну что там можно увидеть?
— Ты мне объяснишь или нет? — обиделся Рабастан.
— Объясню, — устало сказал Родольфус, — хоркрукс — это предмет, в котором заключена часть души тёмного мага. Он создаётся магом только в результате совершения преступления, раскалывающего душу, то есть убийства. Обычно создавали не больше одного хоркрукса, но наш Лорд, как я понимаю, решил перестраховаться.
— Он что, душу на кусочки поделил? — недоверчиво спросил Рабастан. — Он совсем дебил?
— Можешь задать этот вопрос ему самому, — предложил Родольфус, — как увидишь. Ваше Темнейшество, вы дебил?
— Руди, ну серьёзно! — Рабастан выглядел удивлённым, даже ошарашенным. — Это же безумие! И глупость несусветная!
— Отчего же глупость? — слегка удивился Родольфус. — При определённых обстоятельствах Лорду это могло показаться оптимальным решением.
— При каких? — Рабастан поглядел на него как на идиота. — Руди, ну ты что несёшь? При каких обстоятельствах может показаться разумным отрезать от себя кусок?
— При таких, когда важнее сохранить большую часть, чем потерять всё, — холодно ответил Родольфус. — Полагаю, Лорд рассуждал именно так. Другое дело, что он излишне увлёкся... процессом. Что плохого в том, чтобы, к примеру, пожертвовать чем-то не столь важным для себя? — добавил он. — Пожертвовать некоторыми эмоциями или привязанностями? Но Лорд пошёл дальше, приобретая не только бессмертие, но и бездушие, густо приправленное безумием.
— Руди, ты что говоришь?! — возмутился было Рабастан — а потом вдруг побелел и, глядя на брата в полном ужасе, севшим голосом спросил: — Руди, ты что... тоже?!
— Нет, — с лёгкой ноткой сожаления ответил Родольфус, — хотя в Азкабане я об этом очень жалел.
— Не шути так! — выдохнул Рабастан, хватая его за руки и притягивая к себе. — Руди, поклянись, что не станешь этого делать! — горячо не то попросил, не то потребовал он, крепко обнимая брата.
— Не буду, — согласился Родольфус, — тем более, что в этом уже нет необходимости.
— Ты не понимаешь, да? — спросил Рабастан взволнованно. — Это ведь совсем не сказки — душа. Это то единственное, что вообще важно, понимаешь?
— Единственно важное — не только душа, — вздохнул Родольфус, — вернее, не столько душа… но я рад, что ты об этом думаешь. Я боялся, что ты так никогда и не повзрослеешь.
— Остальное не так важно, — упрямо проговорил Рабастан, заглядывая брату в глаза. — Без души ничего всё равно не будет. Как ты напугал меня! — вздохнул он, снова прижимая к себе брата. — Это всё равно, что стать инфери заживо, — его передёрнуло.
— Инфери, — невесело усмехнулся Родольфус, — в Азкабане мне иногда казалось, что я уже становлюсь инфери. Если бы там не было тебя... и Беллы, это бы, наверное, и произошло.
— Это всё равно другое, — сказал Рабастан, снова садясь рядом.
— Не думаю, — возразил Родольфус и крепко прижал брата к себе.
На мгновение.
Глава 20
Ойген Мальсибер медленно шёл по коридору своего дома, останавливаясь у каждого портрета — поприветствовать и поговорить. Он соскучился по дому, соскучился по своим родным, пусть и нарисованным, — тем более, что живых у него здесь, в Британии, и не осталось.
— К господину гостья, — вдруг сказал возникший рядом эльф.
— Гостья? — очень удивлённо переспросил Мальсибер. Эльф кивнул, и Ойген пошёл вниз. К камину. — Мадам? — изумлённо проговорил он, увидев Вальбургу. — Чему обязан?