— А что ты мне предлагаешь?! — накинулся на неё Сириус. — Сидеть здесь всю жизнь и прятаться, как крыса?! Нет уж! Я друзей не предавал и не собираюсь так всю жизнь?! Ясно?! Жить!
— А, так ты собрался умереть? — зло спросила Вальбурга. — И отнюдь не героически, а по-дурацки? У тебя, если ты ещё помнишь, есть крестник. Кто его будет воспитывать? Снейп?
— Буду, — кивнул Снейп. — Мне его Дамблдор поручил.
— Нет, не будешь! — заорал Блэк. — Я собираюсь не умирать — а оправдаться! Не дождёшься! — он сжал кулаки. — Вы оба не дождётесь! Меня оправдают, и я Гарри заберу! К себе! И выращу его! Сам выращу!
— Так чтобы тебя оправдали, надо действовать с умом, а не как ты решил! — ответила сыну Вальбурга Блэк. — Надо сделать так, чтобы тебя невыгодно стало убрать по-тихому, кретин гриффиндорский!
— И как именно? — спросил Блэк у матери с вызовом.
— Мой дорогой сын, — язвительно спросила Вальбурга, — ты в курсе, кто у нас председатель Визенгамота?
— Какой-нибудь старый хрыч, — буркнул Сириус.
Снейп фыркнул и не устоял перед соблазном сообщить ему:
— Дамблдор. Председатель Визенгамота нынче Дамблдор. Старый хрыч какой-то, да, — он кивнул.
— А ты, помнится, в свое время считал Дамблдора великим волшебником, порядочным человеком и оплотом сил Света, — всё так же ядовито продолжила Вальбурга, — вот и напиши ему, как ты оказался в Азкабане. А мистер Снейп, — она пристально посмотрела на означенного «мистера Снейпа», — будет так любезен, что передаст ему твое письмо. Лично в руки.
— Непременно передам, — пообещал Снейп. — Но ответ, пожалуйста, примите уже совой. Она дом-то ваш найдёт?
— Он не передаст! — категорично заявил Сириус. — Я ему не верю! Я сову пошлю, — решил он. — Или... или лучше эльфа! Вот кто точно не обманет!
— Ты собираешься с ним вместе уничтожать хоркруксы и не доверяешь передать письмо? — Вальбурга с удивлением посмотрела на сына. — Сириус, ты болен.
— Это другое! — упёрся Сириус. — Ему тоже надо уничтожить их — а мне он помогать не будет! Ни за что!
— Хорошо, — сказала Вальбурга, глядя на сына с сожалением. — Я сама отнесу твоё письмо. И поговорю с Дамблдором заодно.
— А Гарри? — спросил Сириус. — Он сказал, что Дамблдор отдал ему Гарри! Моего крестника!
— Что значит «отдал»? — возмущённо ответила Вальбурга. — Он что, стул или шкаф? Пусть пока за ним посмотрит, — сказала она решительно, — заберёшь, когда добьешься оправдания.
— Понял? — победно ухмыльнулся Блэк. — Не видать тебе Гарри, как своих ушей!
— Пока что я его вижу даже слишком хорошо, — не сдержался Снейп. — А там ещё посмотрим, оправдают тебя или нет.
— Мерлин, — пробормотала Вальбурга, глядя на них обоих, — похоже, вы оба до глубокой старости будете играть в увлекательную игру «Сам дурак».
— Лично я ни во что с ним не играю, — надулся Сириус. — А Нюниус, конечно, может.
— Блэк, — сладким голосом сказал Снейп, — называть школьными кличками взрослых людей — признак глубочайшего доверия. Я, конечно, глубоко польщён...
— Тебе эта кличка больше имени подходит, — парировал тот. — Какой ты Северус? Ты типичный Нюнчик!
— Кстати, дорогой мой сын, — усмехнулась Вальбурга, — раз уж ты настолько пришёл в себя, что непринужденно пикируешься со старым школьным неприятелем, то вполне сгодишься и для того, чтобы жениться. Сейчас же начну подбирать кандидатуру достойной чистокровной девушки, способной стать хорошей женой и матерью.
— Чего?!! — возопил Блэк, отшатнувшись. — Я тебе не племенной книззл! Сама женись на этой дуре — а я не собираюсь!
— А жаль, что не книззл, — холодно ответила Вальбурга, — у книззлов мозгов больше, чем у тебя!
И Снейп торопливо распрощался: только выслушивать блэковские скандалы ему и не хватало!
Глава 27
Оправдать Блэка оказалось на порядок сложнее, чем вытащить из Азкабана. Даже при наличии поддержки Главы Визенгамота Альбуса Дамблдора. Правосудие — хоть маггловское, хоть магическое — с лёгкостью может переломать кости хоть виновному, хоть безвинному, но вот вырвать из его зубов даже ангела небесного будет не проще, чем отнять кость у злобной и голодной собаки.
— Я всё понимаю, — развёл руками Дамблдор, — но теперь к тем обвинениям добавился ещё и побег. А ты даже мне не хочешь говорить, как ты это сделал.