- Фишки! - павлиньим голосом прокричал Верблюд.
- Кто это такой? - ужаснулся придавленный к умывальнику Лебри.
Болотов выпрямился, но ответить не успел.
- Трюмного механика!-кричал в темноте далекий голос. - Трюмного механика!
Болотов выскочил и побежал в нос. В темноте коридор был наполнен людьми, острыми углами и предметами. Бежать было совершенно невозможно, но он бежал, спотыкаясь и падая. Когда он падал в последний раз, перед его глазами сверкнул аккумуляторный фонарь, и кто-то поймал его на лету.
- Трюмного механика! - во весь голос прокричал державший его человек.
- Я здесь. Что случилось?
- Это вы, Болотов?
- Я спрашиваю, что случилось?
- В помещении носовых динамо вода. Их пришлось остановить. Сейчас запустят кормовые, но нужно...
И внезапно вспыхнул свет.
Ослепленный светом, Демин не сразу открыл глаза.
Мимо него бежал старший помощник в одном нижнем белье. В руке он держал фонарь, который забыл потушить. За ним бежали Болотов с разбитым в кровь лицом и трюмный старшина Нечаев. Демин ринулся за ними.
- Что это такое?
- Все в порядке, - на бегу отмахнулся Болотов. Больше Демин спросить не успел, потому что с размаху ударился головой и плечом в переборку.
- Так тебе и полагается, - сверху заметил Богун.- Сказало тебе начальство, что все в порядке, значит, ползи на койку и помалкивай, потому дело дрянь.
- Отцепись! - закричал Демин, обеими руками хватаясь за голову. - Свой он, а не начальство... Он из коллектива.
- Коллектив, - повторил Богун. - Коллектив, - откинулся навзничь и сразу уснул.
Демин медленно пошел в нос. Полуодетые люди разбирали опрокинутые в сумятице вещи. Навстречу попался лекарский помощник, куда-то бежавший с перевязочным материалом. За ним, прихрамывая, шел хмурый комиссар. Поравнявшись с Деминым, он неожиданно взял его под руку:
- Видал?
- А что это было?
- Вода в носовых динамах. Не пойму, откуда она взялась, эта вода. Как бы наш Болотов не того... Это по его трюмной части.
- Болотов свой. Комиссар вздохнул.
- Я тоже так думаю. Однако он про господ офицеров рассказывать не захотел... Ты говоришь - Кривцов. Все они Кривцовы - вот что!
Следует отметить, что комиссар был потрясен десятью минутами полной темноты, а потому более пессимистично смотрел на вещи, чем обычно.,
14
- Никогда! - возмущалась тетка Маргарита Карловна, запахивая клетчатый капот и яростно потрясая бумажным лесом на голове. - Он матрос, простой матрос, а ты внучка генерал-губернатора! Никогда!
- Через две недели, - ответила Ирина. - Все уже сговорено, и у нас к этому времени будет отличная комната.
- Глупая девчонка! Сумасшествие! Ты должна пойти за Поздеева - он нашего круга. Такой молодой и уже старший артиллерист корабля. Такой интересный и тебя безумно любит!
- У него слишком длинный нос. С ним, наверное, нельзя целоваться.
Тетка Маргарита захлебнулась. Чтобы не рассмеяться, Ирина закрылась с головой одеялом.
- Ты... ты... я думала, что ты приличная девушка! Ответа из-под одеяла не последовало.
- Ты слышишь, что я говорю? Я думала, что ты приличная девушка!
- Спасибо, милая тетя.
Под одеялом было тепло и весело. Слышно было, как громко, точно огромный самовар, клокотала тетя Маргарита, и можно было улыбаться.
- Ух! - сказал наконец самовар и ушел, хлопнув дверью.
Теперь следовало высунуть наружу нос и свернуться калачиком.
Правильно ли она поступает? Конечно, правильно. Разве есть второй Леня Демин, и разве она его не любит? .. Шурка поймет. Что же касается тетки, то тетка - явление случайное и необязательное.
На этом Ирина уснула. Она с детства привыкла спать закрывшись с головой.
15
- Твой Демин за мной шпионит, - тихо сказал Кривцов, но Поздеев не ответил.
- Теперь... теперь... - забормотал Кривцов и осекся: рядом с ним сел неожиданно появившийся Болотов.
"Неужели тоже следит?" - ужаснулся Кривцов и подавился чаем.
Смакуя каждое слово, ревизор продолжал рассказ о происшествии в гостинице, куда его привела встреченная у Казанского собора девушка. Больше всего в этой гостинице ему понравилась налаженность: по рублю за штуку можно было получить сколько угодно чистых полотенец.
Второй артиллерист подробно разъяснял старшему помощнику и доктору способ изготовления блюда, называемого "чужие слюни":
- Заваренную крутым кипятком муку следует подсластить: пакетик сахарина и, чтобы отбить металлический вкус, чайная ложка сахарного песку. Когда остынет, взбивают и, когда взбито, добавляют запах: лимонную эссенцию или еще что-нибудь. Миндальную не рекомендую - она отдает мылом. А потом едят и наедаются здорово, потому что в этой штуке много воздуху. С одного стакана ржаной муки распирает четырех человек.
- Ненадолго такая сытость, - ответил скептически настроенный врач. Воздух будет стремиться выйти обратно.
- И пусть выходит, - решил старший помощник. - Лучше ненадолго, чем никак. Вечером организуем.
Эти разговоры были в порядке вещей. Но за последнее время в кают-компании, кажется, появились разговоры другого характера. Болотов откинулся на спинку стула и недоброжелательно оглядел сидевших за столом. У них были желтые лица. С какой стати он отказался обсуждать с комиссаром политическое состояние комсостава? Товарищеская спайка? Разве он им товарищ? Просто чепуха. Чепуха, неприемлемая для человека, который хочет стать коммунистом. Довольно. Сейчас же после чая надо пойти к комиссару и доложить о Кривцове, - слишком подозрительно он себя ведет все эти дни.
- Товарища Кривцова по делу! - из двери позвал вахтенный.
Кривцов побелел:
- Кто?
- К командиру.
"Значит, насчет отпуска", - успокоился Кривцов и, вставая из-за стола, взял с собой стакан и белую булку, чтобы по дороге занести в свою каюту.
"Интересно знать, откуда он берет такие булки,- глядя ему вслед, думал Болотов. - Кроме того, интересно, зачем он так часто ездит в Рамбов. Что там в Рамбове делать? Говорит - девушка. Врет. Ему не до девушек - он болен".
Болотов встал, решив немедленно идти к комиссару. Но выйти из кают-компании ему не удалось. Прямо на него из двери вылетел дико размахивающий руками Верблюд. Он мычал, выкатив глаза и перекосив лицо.
- Алексеев! - вскрикнул старший помощник. - Почему вы ушли с вахты?
Верблюд остановился, судорожно хватаясь за подбородок. В глазах его был ужас, и говорить он не мог.
- Спятил! - испугался Лебри.
- Маркевич, заступайте на вахту! - распорядился помощник. - Срочно!
Верблюд, увидев доктора, бросился к нему. Мотая головой, он залопотал на непонятном, действительно верблюжьем языке.
- Пустяки, - ответил ему доктор. - Зевнули дальше, чем надо, и вывихнули челюсть. Ничего особенного. Сейчас наладим.
- Вот что значит зевать на вахте! - торжественно заявил Растопчин.
Хохот никогда не следует непосредственно за восприятием смешного. Всегда бывает очень маленькая пауза, необходимая смеющимся, чтобы набрать воздуха. На этот раз пауза разрешилась совершенно неожиданно, и общий хохот не состоялся. Вместо него Растопчину ответил сильный и близкий взрыв.
Сидевшие повскакали с мест, а двое стоявших сели.
- Кто это? - тихо удивился Лебри.
- Наверх! - крикнул Болотов. - Аэропланы!
- Нет, - ответил Поздеев, и после второго взрыва, от которого вздрогнул весь огромный корабль, на бегу добавил: - Снаряды. Очень большие.
У двери получился затор, и столпившиеся вдруг отхлынули назад, - в кают-компанию входил командир. Его круглое мясистое лицо лоснилось от пота, но казалось совершенно равнодушным.
- Николай Гаврилыч!
- Есть, - ответил старший механик.
- Как пар и турбины?
- Турбины прогреты, но пару мало. Подымем часа в два...
- Есть, - ответил командир.
Он молчал, беззвучно шевеля мокрыми усами. Глаза его казались сонными, но стоявшие под их взглядом невольно выпрямлялись. Он молчал, и перед ним молчаливым полукругом стоял командный состав его корабля.