– Староста говорит, – заметил его колебания Сахит и понял, о чем думает командир, когда тот потрепал по шее своего коня, – можно договориться с табунщиками, которые перегоняют животных в приморские города, они приведут ваших коней за небольшую плату. И успеют как раз к сроку или даже раньше.
– Он дело говорит, – момент, когда к их маленькому совещанию присоединился Тулос, Лаис не пропустил, но виду не подал.
– Ты и пойдешь договариваться, – решил он теперь и приказал, – заворачивайте отряд.
Весть о том, что командир решил добираться на плотах, облетела воинов моментально и была воспринята ими с большим воодушевлением. Возчики с особым рвением погоняли лошадей, и если бы Лаис не остановил отряд на привал, никто бы его не осудил. Впрочем, отдыхали они недолго, даже костров разводить не стали, напоили лошадей, наскоро перекусили остатками ужина и снова двинулись в путь.
Зато уже к обеду въезжали в большое село, пропахшее рыбой и дымом коптилен – весенний лов был в самом разгаре, и все жители прибрежных сел стремились сохранить как можно больше добытой рыбы и икры.
Глава четырнадцатая
Пока мужчины договаривались с плотовщиками и табунщиками, загоняли на плоты телеги и коляску, закрывали их заговоренными от воды пологами и ставили рядом шатры, женщины ждали в харчевне, в специально снятой для них комнате.
– Я никогда не плавала на плотах, – опасливо поглядывая на окно, за которым сквозь ветви деревьев и постройки просвечивали полоски воды, тихо призналась старшая, Итма, – и вообще плаваю плохо. В нашем поселке речка маленькая, мелкая.
– Не бойся, – мягко пошутила Малиха, – вокруг столько сильных мужчин, утонуть не дадут. Да и не слышала я, чтоб плоты тонули, а период дождей уже прошел. Ну разве какая гроза накатит... тогда причалят к берегу.
Сама она беспокоилась совсем о другом. Хотя и знала заранее, из пояснений матушки, что за командиром следят, но надеялась, что он сумеет выбрать момент и сказать ей хоть несколько слов о том, ради чего служит неприятному жирному бандиту, изображающему из себя господина. Или хотя бы договорится об условных словах и жестах.
Но дни шли за днями, а он словно забыл или никогда не знал, ради чего они с Кором едут в обратную сторону от места, куда так стремились. Ни одного словечка или взгляда, ни намека, ни улыбки.
Ни в тот раз, когда Хасит тихо сказал возле повозки, что за ними гонятся бандиты, и Мальяра немедленно просунула ему в щель приоткрытой двери кошель со своими пакетиками, число которых основательно пополнила после путешествия по базару Шархема. А командир, откликавшийся на торемское имя Лаис, которое, по мнению болтушки нисколько ему не подходило, словно не понял, по чьему плану действовал вор, и накричал на нее вместо того, чтобы хоть взглядом сказать «спасибо».
Вот и сегодня, Мальяра решительно влезла в утреннее происшествие и, пользуясь немыслимой смесью методов болтушек, кокеток и глупышек, сумела осадить наглого бабника, решившего проникнуть в их шатер через прорезанную дыру. Девушки ее потом два часа зашивали, хихикая над словами вдовы, что бедный мужчина просунул только руку. Да он сам почти до половины влез и тащил к себе перепугавшуюся Сайху, когда Малиха сбоку нанесла молниеносный удар колючкой акации. И теперь вовсе не жалеет, что со злости схватила ту, что смазана особым зельем.
И снова все поняли, что вдова остановила резню, слышала она слова Тулоса. Только Лаис словно опять ничего не заметил – ни ее поступка, ни ее саму. А потом принял решение плыть на плотах, не спросив Мальяру, как она это перенесет, и даже не поставив в известность о перемене своих планов.
Значит, вовсе не при чем тут необходимость скрывать связывающую их тайну, ведь все в отряде видели, как он за нее заступился тогда, на тропе, и не подумали бы ничего особого, если б командир и дальше интересовался ее делами и здоровьем. Хотя бы Кору слово сказал... нет, словно не видит мальчика, когда Хасит катает его на своей лошади или на стоянках водит умываться к ручью.
Как ни крути, получается, это Лаис специально так себя ведет, стало быть, не понравился ему план Тмирны и не принимает он болтушку в напарники. И это больнее вдвойне, потому что Мальяра теперь ни за что не откажется от этого контракта. Для нее это возможность вернуться к сестрам не предательницей и не просительницей, открыто смотреть всем в глаза. И не терзаться угрызениями совести, прося помощи матушки в поиске достойной работы.
– Собирайтесь, – постучав, скользнул в двери Сахит, – уходим. Все готово.
– Который наш плот? – завязав платок, Малиха принялась складывать в корзинку фрукты из ваз.
У воды аппетит всегда лучше, а за них все равно заплачено.
– Последний, – тонко усмехнулся вор, – скажите спасибо мне. Сможете полюбоваться на голых мужчин, зато вас никто не увидит.
– Спасибо, но не думаю, что мужчины тебе это простят, – усмехнулась в ответ Малиха, отлично понимая, о чем он говорит.
Сетка, в которой можно было спокойно купаться, не опасаясь утонуть или отстать, отдаленно похожая на огромный садок для рыбы, всегда привязывалась у кормы плота.
– А я никому не скажу, что это был мой совет, пусть думают на командира, – подхватывая сразу два узла и корзину, спокойно сообщил вор и подмигнул Кору, – правда, же, воспитанник?
– Я тебя не выдам, – пообещал малыш, и сосредоточенно глянул на чуть замешкавшуюся у зеркала мать, – ты не бойся, мам... я буду осторожным.
– А он что, не умеет плавать? – сразу насторожился вор. – Предупреждай заранее.
– Умеет, – бледная улыбка, скользнувшая по лицу вдовы, показалась мужчине похожей на гримасу, но только на миг. Малиха сразу взяла себя в руки и кротко пояснила, – но очень увлекается... если не проследить, будет плавать, пока не посинеет.
– Ничего, за этим я присмотрю, – успокоился Хасит, пропуская женщин вперед, и пошел позади них, бдительно поглядывая по сторонам.
Когда женщины ступили на причал, первые два плота уже отчалили и потихоньку выбирались на стремнину, а на последнем, нетерпеливо постукивая ногой, их ожидал командир и двое охранников, выбранных бывшим вором из уроженцев Торема. Кроме них на плоту было трое плотовщиков, уже занявших свои места у багров и руля.
Едва проводник ступил на чуть покачивающийся настил из неструганных досок, старший плотовщик выкрикнул короткую команду, второй сдернул веревку, и плот медленно, словно нехотя, отодвинулся от причала.
– Обед накрыт под навесом на носу плота, – доложил один из охранников, забирая узлы у Хасита, которого по приезде в село командир вдруг огорошил странным приказом.
– Я решил перевести тебя в охрану, мне все равно людей не хватает. С сегодняшнего дня назначаю вторым помощником. Обязанности те же, выбери себе пару человек, кому сам доверяешь.
– А... – задумчиво заикнулся в тот миг проводник, но командир уже отвернулся к телегам, выдавая указания возчикам.
– Обедаем и ужинаем по очереди, сначала вы, потом охрана, – строго объявил Лаис женщинам, с показным безразличием наблюдая за их приближением, и озадаченно сузил глаза, встретив саркастический взгляд вдовы.
А когда еще рассмотрел ее чуть презрительно изогнутые губы, не прикрытые сейчас никаким платком, мигом стиснул зубы, проклиная Тмирну, навязавшую ему такую головную боль. Одно дело, когда ее глупышки или тихони постепенно изучают загадки во дворцах или замках, и совершенно другое – странствующая в телеге женщина. Что она может, кроме того, чтобы создавать лишние проблемы? Даже себя защитить не сумеет, а еще тащит с собою ребенка.
Помнит он, как легко сдалась Эста, которая была намного лучше защищена и вооружена! И тем не менее, безропотно позволила ведьме связать себе руки и сидела потом почти сутки в клетке без воды и возможности сходить в кустики. Это всем остальным тогда казалось, что он был послушным и безучастным, но Леонидия-то достоверно знала тайну Кэнка. Сама давала ему противоядие, потому зелье ведьмы и действовало на него не так, как на остальных охранников. Но только сам Гартлиб знал, какая боль рвет его душу от невозможности хоть чем-то помочь женщинам и брату.