– Это целое искусство, – ухмыльнулся Змей, – всего несколькими словами и отчитала, и комплимент сделала, и оправдалась, и похвалилась... но мы и сами это знаем. Просто когда душа рвется, не до разумных доводов, я-то знаю. Вот только не знаю, какой у нас план... и куда нужно подтягивать людей.
– Тсс, – приложила палец к губам женщина, указывая глазами на Кора, заснувшего в руках у графа, – нужно сначала уложить наше главное чудо. Он ведь ребенок, а не спал почти сутки.
– Давай, я, – встала с кресла притихшая Лилия, но Гарт упрямо мотнул головой.
– Я сам. Куда?
– Соседняя комната, я покажу, – не стала спорить девушка, пошла впереди, а через минуту, вернувшись, опасливо уставилась на монахиню. – Матушка, ты что-то поняла?
– Да, – не стала отпираться та, – Кор не обычный ребенок. Он человек только наполовину, по крови. И полностью по образу мыслей, Мальяра сделала почти невозможное. Вернее, ее материнская любовь... хотя он и не ее сын. Но это я говорю вам по секрету, и помалкивайте, пока она не вернется.
Возвращаться к знахарке из маленького сарайчика, служившего слугам умывальней и стоявшего в нескольких десятках шагов от берега, Малиха не собиралась. И потому, едва Сула, указав на шаткое строение, вернулась в свою хижину, болтушка бегом бросилась к морю, прикидывая, сумеет ли преодолеть в такую погоду неширокий пролив в пару миль, за которым виднелась верхушка соседнего острова.
Хотя сюда, на острова, шторм не добрался, но тучи мчались по небу темным потоком, пропуская солнце лишь на краткие мгновенья. Да и неласковый ветер, хоть и ослабленный скалистым заслоном, поднимал довольно высокие волны, несущиеся на берег сплошной чередой. Казалось, от этих волн даже вся рыба ушла спасаться в глубину, но кольцо, неумолимо греющее палец, говорило о другом.
Мальяра смело сбежала с пригорка, шагнула на прибитую полосу мокрого песка, дожидаясь, пока очередная волна докатится до ее ног, и не успела даже ахнуть, когда вместе с волной на нее надвинулось что-то темное, схватило, скрутило, словно канатами, жесткими щупальцами и поволокло в глубину.
Она успела понять, что произошло что-то неправильное, что в ее отношения с родичами Кора вмешался кто-то неведомый и явно недобрый, но испуг пришел не сразу. И это помогло женщине захватить полную грудь воздуха, стиснуть губы и попытаться искать пути спасения. Стараясь не думать при этом, что неизвестный зверь упорно тащит ее в глубину, не давая ни малейшей возможности вырваться.
Даже пальцами пошевелить не удавалось, а ей, чтобы позвать на помощь, обязательно нужно было потереть камушек на заветном колечке.
Отчаяние начало захватывать душу Мали, когда она почувствовала, что не в силах удерживать рвущийся наружу воздух, и она попыталась сделать последний отчаянный рывок, прежде чем сдаться.
Бесполезно. Тварь, тащившая ее в свое подводное логово, держала так неумолимо, что короткий горестный стон непроизвольно сорвался с губ вдовы, унося с собой горсть крупных воздушных пузырей. И последнюю надежду на спасение.
Что произошло в следующий момент, она не сразу поняла, голову вдруг словно сунули в черный мешок, и оказалось, что там можно дышать. Правда воздух был теплый, пах рыбой и сыростью, но это были такие мелочи по сравнению с первым глотком живительной пустоты. И неважно, что вместе с ней в желудок провалилась соленая вода, попавшая в рот в миг выдоха, зато потом вдохнулось еще и еще, возвращая способность размышлять, истовую жажду жизни и жаркую надежду.
А с ее невидимым телом в этот момент происходило что-то странное и жуткое, его крутило и переворачивало самым невероятным образом, и стискивающие его объятья то сжимались, грозя переломать ребра, по распускались, позволяя шевелить руками. В один из таких моментов Мальяра сумела выхватить из кармана заготовленную для совершенно другого случая колючку и, умоляя судьбу, чтоб нанесенный на нее яд, защищённый лишь тонким слоем воска, не смыло морской водой, со всей силы вонзила в стискивающее ее щупальце чудовища.
Оно, казалось, даже не заметило, продолжало трепать Мальяру все с той же яростью, и женщина снова начала отчаиваться, что скоро воздух в загадочном мешке закончится. И тут, явно дождавшись, пока тварь расслабит свои объятья, чьи-то руки ловко выдернули женщину из этого смертельного кокона и понесли вверх.
Но мешок с головы пока не снимали, и Мальяра терпеливо ждала, не подавая никаких признаков радости или огорчения. Первое правило сестер Тишины – разобраться в обстановке, а потом уже действовать.
И очень скоро женщина поняла, что это просто замечательное правило. Хотя держали ее очень бережно и крепко, однако на поверхность так и не вынесли, а мчали куда-то с такой скоростью, что водные струи начали понемногу уносить из тела тепло. В первые моменты после того, как освободилась от щупальцев, Мальяра этого не замечала, но постепенно возбуждение и напряжение начали отступать, и ее просто затрясло от холода.
Существо, тащившее отнятую у монстра пленницу, заметило это и замедлило стремительное скольжение в неизвестность, на миг отпустило женщину и тут же подхватило снова, глубже засовывая в расширившийся мешок.
Он окутал плечи и грудь живым теплом и трясущиеся пальцы женщины сами потянулись туда, протиснулись под гибкие края, одновременно начиная согреваться и дрожать сильнее. А когда мешок дотянулся до колен, Мальяра торопливо поджала сначала одну, потом вторую ногу, скручиваясь в клубок и полностью втискиваясь в теплую темноту. И тут же почувствовала, как они снова понеслись вперед с прежней скоростью, однако теперь это беспокоило ее значительно меньше. Те, кому нужна еда, не заботятся о том, чтоб она не замерзла, а из остальных неприятностей можно найти выход. Тем более, пока она в море.
Чувство остановки возникло резко, и сразу появилось ощущение тяжести и неудобства, а через несколько секунд, во время которых ее тащили, шлепая по невидимой тверди, раздался всплеск. И сразу стремительно заскользил, сползая с тела как носок, ставший почти привычным мешок, появилось понимание, что Мали сидит в очень теплой воде а сверху струится неяркий, ласковый свет. Мягко освещающий смотрящее на нее с тревогой и заботой серебристое лицо, окруженное живой волной зеленых волос.
– Лармейна!
– Я, – успокоенно улыбнулась русалка и решительно облила вдову теплой водой. – Купайся скорее. Уф очень удобный, но слизь, если засохнет, смывается очень плохо. И еще... волосы придется остричь.
Она бесшумно и стремительно переместилась Мальяре за спину и принялась безжалостно кромсать ее промокшую косу. И болтушка, привыкшая сама принимать все решения, покорно вертела головой, позволяя давней подруге делать с собой все, что заблагорассудится, даже не пытаясь спорить или защищать свою женскую красоту. Точно знала: раз русалка сказала, что так нужно, значит, другого выхода нет, они и сами очень лелеют и берегут свои волосы, и в чистокровных женщинах ценят длинные косы.
Сама Мальяра тем временем, украдкой оглядывая убежище Лармейны, ожесточенно оттирала пышной морской губкой тело и одежду, вряд ли тут найдется для нее какое-то платье.
– Одежду снимай, особенно верхнюю, – заметив ее усилия, категорично заявила зеленоволосая подруга, – другое достану.
– Сразу нужно было сказать, – проворчала Мали и принялась сдирать с себя мокрые, липкие вещи. – А что это было? Ну, куда ты меня засунула?
– Я тебя не засовывала... – ничуть не виновато заявила Лармейна, складывая в раковину гигантской жемчужницы перепутанные волосы и одежду. – Это Уф. Он тебя проглотил, по моей просьбе. У него внутри можно дышать, он воздух из воды делает.
– Святая Тишина, – ахнула болтушка, – и где он теперь?
– Вон сидит, сердится, – мотнула головой себе за спину русалка, и Мали рассмотрела лежащий на бортике пестренький, серо-синий шар с круглыми глазами.
И эти глаза на самом деле были очень возмущенные.
– А теперь нужно немного твоей крови, – Лармейна бесцеремонно сцапала Мальяру за лодыжку когтистыми руками с перепонками между пальцев и подняла ее над раковиной.