Эти куплеты вошли в финальную сцену оперы, дописанную Бомарше и озаглавленную «коронование Тарара». Новую версию оперы собирались представить на суд публики вечером в праздник Дня федерации, но многочисленные препятствия помешали воплотить эти планы в жизнь. Вначале рукопись «Тарара» с внесенными дополнениями представили на утверждение мэру Парижа астроному Байи; ознакомившись с ней, тот наложил следующую резолюцию: «Не вижу никакой опасности в том, чтобы дозволить постановку этого коронования и начать подготовку к ней, при условии, что г-н де Бомарше изменит и смягчит две строки, как он мне это пообещал.
22 июня 1790 год, Байи».
Чтобы читатель получил представление об умонастроениях, царивших в тогдашнем обществе, следует напомнить эти две строки, вызвавшие неудовольствие мэра:
В своем окончательном варианте новая версия «Тарара» была показана в Опере лишь 3 августа 1790 года. Это был оглушительный провал: аристократы и патриоты, имея на то разные причины, дружно освистали «Тарара». Бомарше, желавший угодить всем сразу, в результате не угодил никому. Возмущение публики достигло апогея, когда в финале герой, преграждая путь солдатам, готовым убить тирана Атара, исполнил арию, в которой были слова:
Лафайет и Байи вынуждены были вызвать Национальную гвардию, чтобы восстановить в зале порядок.
Несмотря на многочисленные протесты, Бомарше оставил новую версию «Тарара» в форме конституционной монархии и даже посылал судебного пристава к актерам, отказывавшимся играть пьесу в таком виде, в котором она просуществовала до 10 августа 1792 года, после этой даты ни о какой монархии уже больше не могло быть и речи.
Но перевоплощения «Тарара» на том не закончились. После периода Террора Опера решила возобновить постановку. Бомарше, находившийся в это время в вынужденной эмиграции, передал через супругу протест по поводу постановки оперы в усеченном виде, а именно без ее оригинального пролога. Характер главного героя также был изменен на потребу дня, и, превратившись в республиканца, генерал Тарар вопрошал:
И на возражение: «А кто же может нами править?» — отвечал: «Закон!»
Это была последняя постановка «Тарара» при жизни Бомарше, но опера еще дважды ставилась после его смерти: в 1802 году при Консульстве, с изменениями, текст которых не был найден, а потом, в 1810 году, в своем пятом варианте, когда Тарар вновь превратился в защитника монархии.
Более-менее стабильный успех «Тарара» и его неоднократное возвращение на сцену заставляют думать, что, несмотря на невыразительность музыки и слабость текста, основная идея и драматические перипетии этой оперы находили отклик у публики.
А как бы сам Бомарше отнесся к изменениям своей оперы, сделанным без его ведома? Одобрил бы их? Вполне возможно. Ведь, будучи фрондером на словах, он умел при необходимости польстить власти, и не секрет, что сцена коронования Тарара появилась именно потому, что Бомарше попытался таким образом вновь обрести популярность, утерянную с началом революции, популярность, которую подстегнула совершенно несвоевременная демонстрация им любви к роскоши во время постройки помпезного особняка прямо напротив Бастилии. Более неудачный момент для этого выбрать было трудно.
Глава 47
ПЕРЕД ЛИЦОМ РЕВОЛЮЦИИ (1789–1790)