Такого рода ораторское искусство, надо сказать, искусство своеобразное, рассчитанное на близость с аудиторией; изучать его весьма трудно, так как оно характерно для «низовых собраний», которые только в редчайших случаях стенографируются или записываются; красноречие это с величайшей тонкостью отражает в самом построении фраз, в самой расстановке слов пробуждение сознания и строгое целомудрие сердца, познавшего слишком много унижений.
После вступительного слова Пьеретты Амабль был намечен ряд мер, в большинстве классических для подобных случаев. Например, посылка делегации в мэрию, в префектуру, в генеральный совет; в принципе все были согласны, но никто из уволенных не желал быть в числе делегатов, даже в окружении своих товарищей, которых они знали как испытанных бойцов; побежденные всячески старались уклониться от непосредственной встречи с представителями класса победителей. Потом делегат внес предложение: пусть уволенные явятся на фабрику и займут свои места. Если дирекция все-таки удалит их, тогда все цеха бросят работу, рабочие выступят, помогут, не допустят, чтобы их выгнали из цеха.
Слово попросил старик стекольщик.
— Ради нас ни один рабочий палец о палец не ударит, — сказал он.
— Верно, — крикнула с места женщина.
— Верно, верно, — подхватили разом несколько голосов.
— Небось еще радуются, что не их увольняют, — крикнула другая женщина.
Затем воцарилось молчание, оживившиеся было взгляды вновь потухли.
Рабочие, сидевшие в первом ряду, в основном активисты, из которых никто не попал под увольнение, возражали, но довольно вяло.
Пьеретта молчала. Она, по-видимому, не верила, что в данных обстоятельствах предложения делегата вызовут подъем рабочей солидарности.
А делегат тем временем рассказал собранию о том, что произошло на заводе, расположенном в соседней долине. Там тоже уволили рабочих, но они против воли администрации вернулись к станкам, и в конце концов дирекции пришлось уступить. Спор в зале продолжался.
Делегация, отправившаяся к мэру, пересекла площадь и тотчас вернулась обратно: мэра не оказалось на месте; решили его подождать. Из соседнего зала доносился оглушительный и заунывный рев трубы: трубач репетировал свою партию перед балом. Служитель развешивал трехцветные гирлянды.
Я ушел, не дождавшись конца собрания. В Гранж-о-Ван я доехал на такси. В лучах заходящего солнца я заметил старика Амабля — он стоял на пригорке посреди своих двадцати гектаров и в сотый раз озирал свои владения, которые он округлял целых тридцать лет. Я подумал, что старик Амабль наверняка одобрил бы действия АПТО, решившего избавиться от «лишнего хлама». Но он еще не понимал, что с помощью таких же махинаций свекловоды из Уазы, владельцы зерновых хозяйств Боса и виноградари Алжира вот-вот избавятся от него самого.
5
Секретарь департаментского Объединения профсоюзов ВКТ явился на собрание после моего ухода, уже перед самым закрытием. Несмотря на свою молодость, он успел проявить себя с самой лучшей стороны на постройке гидроэлектростанции, где ему поручено было организовать и объединить несколько тысяч рабочих различных национальностей, расселенных по отдельным баракам и настроенных весьма воинственно. Узнав о предложении делегата, он весь загорелся, ведь именно он добился победы в деле рабочих, уволенных с завода электроприборов в соседней долине. Он рассказывал о всех перипетиях борьбы с такой горячностью, что увольняемые обещали вернуться на фабрику — будь то мирным путем, будь то силой — 15 октября, то есть в тот самый день, когда истекал срок, указанный в извещениях. Пьеретте Амабль поручили связаться с профсоюзом «Форс увриер» и христианскими профсоюзами, а также и с неорганизованными, добиться их поддержки и сотрудничества.
Но как только секретарь ушел, воодушевление разом упало. Рабочий Кювро, Пьеретта, Маргарита и несколько товарищей пошли в кафе. «В текстильной промышленности условия борьбы совсем другие, — твердил старик Кювро, — у нас нужно подождать, чтобы возмущение созрело». Пьеретта вернулась домой с твердым убеждением, что профсоюзы отвергнут ее предложения, что если уволенные и явятся в цех 15 октября, то, стоит только горбатому вахтеру грозно нахмурить брови, они, опустив головы, робко поплетутся прочь и что даже у себя в цехе она в лучшем случае добьется пятнадцатиминутной приостановки работы — другими словами, чисто внешней демонстрации солидарности.