До капитана Гейдрих так и не дотянул. Наоборот, он стал человеком без звания, без мундира, ничего не стоящим «шпаком». Тот, кто знает, что значил тогда в Германии мундир — ведь без него многие казались не только ничтожными, но словно бы нагими, — тот может представить, какое страшное это было падение.
Причины и обстоятельства этого падения не вполне ясны. Известно, что в 1931 г. Гейдрих предстал перед судом чести имперского флота. Результатом судебного разбирательства было его разжалование и увольнение. Нацисты в панегирических биографиях Гейдриха называли это «уходом». Мы вполне согласны: слово «уволен» не украшает панегирическую биографию. Гейдриху удалось полностью скрыть свое тогдашнее прегрешение, о характере которого не знали даже самые доверенные его сотрудники. Правда, в некоторых источниках высказывались предположения, что начало карьеры будущего шефа нацистской службы безопасности ознаменовалось преступлением уголовного порядка. Однако это соблазнительное объяснение трудно отстаивать, — не забывайте, что дело его разбирал суд чести. Ближе к истине будут, вероятно, намеки кое-кого из ближайшего окружения Гейдриха. По их мнению, дело касалось какой-то истории с женщиной. Не то чтобы господа офицеры вели пуританский образ жизни и от них требовали соблюдения нравственности на грани самоотречения, нет, этого вовсе не было. С женщинами простого происхождения и невысокого положения они могли обращаться, как им заблагорассудится. Но к супругам себе равных и тем более высших чинов, к женщинам из высокопоставленного общества, к аристократкам они обязаны были относиться с рыцарской галантностью и исключительной учтивостью. Любовные интрижки и похождения были, разумеется, вполне обычны, но внешне все должно было создавать впечатление абсолютной безупречности. Нарушение этих правил грозило публичным скандалом, и каждому уличенному в такой провинности грозили тяжелые последствия, из которых самым тяжким было увольнение со службы.
То обстоятельство, что суд чести, не колеблясь, вынес преуспевающему офицеру свой самый суровый приговор, дает основание предполагать, как высоко, по-видимому, метил Гейдрих, как скандальны были его действия и какую немилость и гнев начальства он на себя навлек.
Изгнание из флота задело Гейдриха за живое, вызвало новый приступ честолюбия. Даже спустя много лет, когда он уже был генералом и всесильным начальником, который мог по собственному произволу согнуть в бараний рог не только лейтенанта, но и человека более высокого звания, он не терпел ни малейшего намека на любой проступок против офицерской чести.
Вынужденный конец офицерской карьеры Гейдриха знаменовал переломный момент в его жизни. Как это ни парадоксально, но глубокое падение было началом его головокружительного взлета. Гейдрих, лишенный средств к существованию, опозоренный и деклассированный, соединяет свою судьбу с другими подобными ему личностями, которые вынырнули со дна тогдашнего общества, выброшенные болезненными судорогами социальных противоречий. Так возникает в высшей степени странный заговор неполноценных, уволенных, недовольных, деклассированных.
Вот как выглядел сей перелом в жизни Гейдриха в передаче одного из самых компетентных лиц третьего рейха — Генриха Гиммлера.
«Я узнал о Гейдрихе от одного из его приятелей, тогдашнего оберфюрера СС Эберштейна, и пригласил его в июле того же года (то есть 1931 г., когда он был уволен из морского флота. — Прим. авт.) вступить в охранный отряд (СС). Бывший старший лейтенант Гейдрих вступил тогда на правах рядового члена в небольшой гамбургский отряд СС и служил там вместе со всеми теми храбрыми, в большинстве безработными парнями, которые прошли в этих отрядах азы своей охранной и пропагандистской службы на собраниях в многочисленных красных предместьях этого города. Вскоре я вызвал его в Мюнхен и доверил ему в имперском руководстве, тогда еще совсем узком, новые обязанности».
С бесповоротной решимостью соединил Рейнгард Гейдрих свою судьбу с нацистским движением и с его вооруженной гвардией — СС.