— Я передумал, — сказал я сенатору. — Давайте пропустим эту встречу. Вы можете встретиться через четыре часа.
— Черт побери, да у этого человека каждый час на счету.
— У него одного, сенатор?
— Ладно. Что вы задумали.
— Давайте, немного пройдем на восток.
Он настороженно поглядел на меня.
— Флорин, есть что-то, о чем вы мне не сказали?
— Я хочу спросить об этом же вас.
Он заворчал, обогнал меня и первым направился на восток. Я последовал за ним. Кварталы впереди выглядели точно так же, как те, что мы уже миновали. Большая зеленая машина промчалась через перекресток в полуквартале впереди. Мы продолжали идти.
Прекрасно, Флорин, прошептали мне в ухо. Остановитесь на следующем углу и ждите.
Мы миновали перекресток.
— Идите вперед, — сказал я. — А я хочу проверить кое-что.
Он глянул на меня с неудовольствием, прошел шагов пятьдесят и остановился, глядя в темную витрину. Я увидел, как зеленая машина сворачивает за угол двумя кварталами дальше, развернулся и догнал сенатора.
— И что теперь? — проворчал он, отступив к стене.
— Сюда, в переулок, — рявкнул я в ответ, хватая его за руку.
— Зачем? Что…
— Интуиция.
Я толкнул его в темноту, где висела в воздухе вонь, а под ногами что-то хрустело. И тут же услышал гудение двигателя большой машины, оно приближалось, затем остановилось и смолкло. Хлопнула дверца. Потом машина пошла дальше, проехав мимо переулка, где мы стояли в темноте.
— Да ведь это тот самый автомобиль… — прошептал сенатор.
— Вы знаете владельца?
— Разумеется, нет. Что это, Флорин?
— Явно чья-то игра. И мне не нравятся ее правила.
— Бога ради, вы не можете говорить яснее?
— Это так просто не объяснишь. Давайте туда, сенатор.
Я указал ему вглубь переулка. Он заворчал, но пошел. Мы вышли на темную улицу, более широкую, чем переулок, но не менее ароматную.
— Куда вы ведете меня, Флорин? — спросил сенатор заметно охрипшим голосом. — Во что вы меня втягиваете?
— Я просто импровизирую, — ответил я. — Давайте отыщем тихий уголок, где можем поговорить…
Я явно запоздал со своим разумным предложением, потому что из переулка выскочил зеленый автомобиль, ударился о бордюр, завихлял, но тут же выправился и помчался прямо на нас. Я услышал, как закричал сенатор, потом раздался звон стекла, громкий треск, я увидел вспышки пламени из машины, и в щеку мою впились кирпичные осколки. Я повернулся, схватил сенатора. Толкнул его вперед, слыша, как автомат запнулся и смолк, оставив нас в звенящей тишине.
Сенатор оперся о кирпичную стену спиной ко мне и медленно опускался на колени. Я бросился к нему, подхватил и увидел, как на боку у него расползается большое пятно. На улице раздался чей-то голос. Загремели шаги, приближаясь к нам. Самое время было уходить. Я закинул руку сенатора себе на плечи, ноги его волочились по кирпичам, а всем весом он навалился на меня. Мы сделали таким образом двадцать пять шагов, прежде чем я увидел дверь, скрытую в глубоком проеме слева. На ней не было таблички с приглашением входить, но я повернул к ней и нажал ручку, дверь оказалась незапертой, и мы очутились в темной комнатушке, с какими-то ящиками, покрытой стружкой полом и обрывками проводов или веревок, едва заметных в тусклом свете из засиженного окна.
Я устроил сенатора на полу, осмотрел и нашел две дырки в боку, сантиметрах в пятнадцати друг от друга.
— Насколько плохо? — прошептал он.
— Сломано ребро. Пуля отскочила от него. Вам повезло.
— Они пытались убить меня. — Он хотел встать, но я не дал.
— Не похоже, что вы удивлены. Вы говорили, что у них есть виды на вас, помните?
— Да, но… — он помолчал, собираясь с силами. — Они просто спятили. — Он снова помолчал. — Флорин, что теперь делать?
— Тот приятель, с которым вы собирались встретиться, — сказал я. — Расскажите мне о нем.
— Его зовут Эридани. Вы были правы. Это ловушка. Теперь я не могу пойти туда, я…
— Держитесь, сенатор. Если у меня и были кое-какие сомнения насчет вашей истории, то эти пули все меняют. Я проверю Эридани. Если все будет хорошо, то я приведу его сюда…
— Нет, не оставляйте меня одного…
— Тут самое безопасное место.
Внезапно он сник.
— Я заслужил это. Я не рожден для подобных вещей, верно ведь, Флорин? Ну, я хочу сказать, что насилие никогда не было моей сильной стороной. Но теперь я в норме. Я больше не выставлю себя дураком.
Я быстренько перевязал его полосками, оборванными от рубашки.