— Ну, будь я проклят, — сказал он. — Он все-таки жив.
Человек с седыми волосами и соответствующим лицом, одетый в белую блузу, и потрепанный человек в потертом рабочем комбинезоне подошли и уставились на меня. Наконец, кто-то нашел время, чтобы развязать меня и снять что-то с головы. Я сел и почувствовал головокружение, мне тут же вручили чашку с чем-то ужасным на вкус, но, очевидно, правильно действующим. Головокружение ушло, осталась лишь тошнота, ощущение во рту, словно там покопалось семейство кротов, но боли в голове, запястьях и лодыжках уже почти не ощущалось. Седой человек — доктор Эридани, вспомнил я вдруг его имя, — наложил на ноющие раны какой-то бальзам. Все остальные были заняты разглядыванием приборов на большом пульте управления, занимающим изрядную часть противоположной стены, и что-то одновременно бормотали.
— А где сенатор? — спросил я.
Мысли мои, казалось, двигались медленно, как грузные животные в глубокой грязи.
Большой Нос оторвался от своего занятия и нахмурился.
— Он просто шутит, — сказал потрепанный человек.
Его звали Ленвилл Траит, он работал ассистентом в лаборатории. Я не помнил, откуда я это знал, но я точно знал.
Большой Нос — для друзей Ван Уоук — подошел и уставился на меня без всякой приязни.
— Послушайте, Барделл, — сказал он. — Я не знаю, что у вас в голове, но забудьте все. У нас есть соглашение, составленное по всем юридическим нормам, подписанное и засвидетельствованное. Вы согласились на это с открытыми глазами и получите то, что вам полагается, но ни центом больше, и это окончательно.
— Вы сами подаете ему идею, — тихонько сказал Эридани.
Трайт вручил мне чашку кофе.
— Да не подаю я Барделлу никаких идей, — заявил Большой Нос и хитро усмехнулся мне. — Он и сам все знает.
— Барделл — агент, — сказал я, голос мой слабо продребезжал, точно у старика.
— Вы неудачник, которого мы вытащили из канавы и дали большие возможности, — проворчал Ван Уоук. — Как и весь ваш вид, вы теперь полагаете, что можете давить на нас. Ну, так это не сработает. Ваше здоровье не пострадало, так что даже не думайте жаловаться.
— Не разыгрывайте меня, док, — выпалил я. — А что насчет очистки схемы? А уровень Эта? Там уже все в порядке?
На пару секунд все в комнате заткнулись.
— Где вы набрались всего этого, — спросил затем Большой Нос.
— Немного мне сказала ящерица, — ответил я и внезапно почувствовал себя слишком усталым, чтобы заниматься играми. — Забудьте, я просто дразнил вас. Лучше дайте мне что-нибудь выпить.
Трайт вышел и через минуту вернулся с фляжкой ржаного виски. Я сделал пару громадных глотков, и все вокруг немного прояснилось.
— Что-то там говорилось об оплате, — сказал я.
— Сто долларов, — рявкнул Большой Нос. — Неплохо за пару часов непыльной работенки.
— У меня такое чувство, что это длилось гораздо дольше, — сказал я. — Никакого вреда здоровью, да? А как насчет амнезии?
— Гм-м… — лениво промычал Трайт. — Вам лучше знать, Барделл.
— Уберите его отсюда, — сказал Ван Уоук. — Я уже сыт им по горло. Вот. — Он сунул руку в карман, достал бумажник, извлек из него помятые бумажки и протянул их мне.
Я пересчитал их.
— Сто, все правильно, — сказал я. — А доплата за амнезию? Я немного смущен, джентльмены. Я помню вас, парни, — Я смотрел на них и действительно вспоминал. — Но я не помню никакого соглашения…
— Уберите его! — завопил Ван Уоук.
— Я ухожу, — сказал я Трайту.
Он помог мне встать, подхватил под руку и повел к двери.
— Зря вы ведете себя так жестоко.
Он вывел меня в коридор с зелеными стенами, как и комната, потом подвел к лестнице и повел наверх, к свету.
— Только между нами, приятель, — сказал я. — Что вообще произошло со мной там?
— Да ничего, приятель. Небольшой научный эксперимент, только и всего.
— Тогда почему же я не помню его? Черт, я даже не знаю, где я живу. Какой это город?
— Чикаго, приятель. И вы не живете нигде. Вы обычный бродяга.
Мы оказались в обширном вестибюле и подошли к двойным дверям, ведущим на бетонные ступени. Дальше тянулся газон и стоячи деревья, выглядевшие знакомыми в темноте.