— Слава, здесь притормози, я недолго. — не дожидаясь полной остановки вездехода, я, на ходу выскочил из кабины, по инерции пробежал несколько шагов и двинулся в сторону мужиков в красных пластиковых касках.
— Добрый день, а прораба я могу видеть?
— Ну я прораб, что хотел? — один из строителей, нехотя повернул ко мне голову.
Не люблю хамства, тем более, не спровоцированного.
— Уголовный розыск, Дорожный РОВД. — я раскрыл удостоверение, куда мужик, демонстративно заглянул одним глазом, даже не повернув головы.
— Ну и что? Ну, уголовный розыск? Что надо, то? — мужик явно нарывался, а парочка парней с совковыми лопатами, «греющая уши» в нескольких метрах, подобострастно захихикали.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Слышишь, лейтенант… — хам в каске наконец-то повернулся ко мне: — Тебе что надо? Видишь люди делом заняты? Мы трубу укладываем, чтобы зимой людям в домах тепло было! Мы делом заняты, а ты тут приперся… Пошел на ху… отсюда. — мужик даже сделал движение в мою сторону, как будто хотел меня толкнуть.
— Прораб где? — я повернулся к парочке с лопатами.
Копщики непроизвольно перевели взгляды на моего агрессивного соседа и ничего не сказали, но ответ я уже получил. Легкого толчка в плечо прорабу хватило, чтобы он соскользнул с кучи свежей глины и рухнул в темную глубину ямы.
— Дай сюда! — я вырвал лопату из рук, замерших от удивления, копарей, и вернувшись к траншее, кинул первую порцию глины прямо в ошарашенную рожу прораба.
Я успел кинуть еще несколько порций земли, песка и глины, когда со всех сторон начали орать — орали копщики, бросившие свою единственную лопату и отбежавшие в сторону, орал, растерявший свое хамство, прораб, упавший на дно траншеи и пытавшийся закрыться раскрытыми ладонями от новых порций грунта. Орал экскаваторщик, что остановил свой «Хитачи» и бежал в мою сторону с каким-то металлическим ломом.
— На месте стой, раз-два! — я подпустил бегущего экскаваторщика поближе, после чего навел на него пистолет, большим пальцем снял его с предохранителя и отвел назад курок: — Бросил свой дрын и к машине шагом марш. Слава, прими человека и в собачник его посади.
— Ты, тварь! — проследив за траекторией упавшего на землю ломика и движением его хозяина в сторону «дежурки», я наклонился над зевом траншеи: — Ну что, закопать тебя здесь вместо трубы? Ты же Семеныч? Ты что, сучонок думал, что ты на меня «наедешь» и я отсюда уеду? А вот хрен тебе, дружок. Мне столько людей каждый день хамит, что для меня твои слова, как дым в трубе. Давай, вылезай, в РОВД поедем. И не дай Бог, ты еще хоть слово мне скажешь… Поверь, тебе не понравится, что я с тобой сделаю.
Вытащив, молчащего прораба, за руку из сырой траншеи, я заботливо отряхнул замолчавшего Семеныча от налипшей на одежду и каску глины и песка, после чего усадил его в салон вездехода и дал команду, растерявшего свою флегматичность, Славе ехать на «базу».
Тот же день, вечер.
Разговор с Семенычем, а по паспорту — с Матвеем Петровичем Рябушкиным не получился. Резкого экскаваторщика я отпустил почти сразу, по прибытию в РОВД, пояснив, что бывает с недалекими людьми, которые бросаются с тяжелыми железками в атаку на милиционеров, обряженных в форменную одежду цвета маренго и имеющих при себе оружие. Мужик оказался с дружественной Семенычу организации, взятый в краткосрочную аренду вместе со своим «Хитачи». О краже техники с объекта человек не знал совсем ничего, да и торопился он очень вернуться к своему экскаватору — выскакивая из кабины со своей железкой, чтобы поучить меня жизни, человек не заглушил двигатель своего «Хитачи».
Прораб же категорически отрицал всякое участие в краже, требовал адвоката, прокурора и журналистов, чтобы открыть им глаза на свой, не обоснованный, арест и жуткие репрессии, которыми он подвергается. Так, как обязанностей по суточному дежурству с меня никто не снимал, склочный прораб отправился в камеру «подумать», а там посыпавшиеся, одно за другим, сообщения о происшествиях и преступлениях, заставили меня отставить проблему с гражданином Рябушкиным на потом.
— Паша! — я не успел налить стакан кипятка, пытаясь отойти о трех, пришедших подряд, одна за другой, заявительниц, громко, до истерики сообщавших мне о кражах у них денег и документов в транспорте на участке от главного рынка до Вокзала, как на пороге кабинета появилась прекрасная девушка по имени Вероника. Вероника имела темно-вишневые волосы до плеч, погоны старшего лейтенанта и тяжелую кобуру с пистолетом «Макарова», нелепо оттягивающим широкий офицерский ремень на тонкой талии. Как можно догадаться, Вероника числилась в следственном отделе Дорожного РОВД и, волей судьбы, входила в состав суточного наряда, впрочем, как и я.