Во всю правую стену, от деревянных плинтусов до самого потолка, вырисовывалась не самая красивая и далеко не профессиональная в своём исполнении фреска. Небрежные мазки краски на шершавой поверхности сливались в единое бесполое, антропоморфное существо с розовой кожей и множеством складок жира на брюхе. На голове его виднелся длинный, серый противогаз без шланга. Ниже были изображены неровные куски резины защитного средства, что обрывками переходили на расплывшуюся шею, из которой торчали гвозди. Сидя скрестив ноги, оно протягивало своему созерцателю пустую тарелку одной рукой и полный синей жидкости бокал зажатой в другой.
В центре находилась большая, промышленная мясорубка, возле неё стояли два столба с широкой перекладиной на уровне ‘’точно’’, со шнековым конвейером агрегата и несколькими досками внизу, что служили подъёмом. Вокруг инструмента и древесного сооружения, единым кольцом вели хоровод маленькие девочки и мальчики, так же как и большинство взрослых страдавших от разного количества лишнего веса. В масках животных, они распевали хвалы сверхъестественным, невидимым силам, выражая им благодарность за процветание своего народа, под музыку неумелого гитариста и пьяного старика за аккордеоном.
Их родители и соседи, глядя на своих чад, умилялись и перешептывались между собой. Совмещая в себе звериную жестокость и любовь, они с легкостью повседневной рутины переключались между двумя образами своих не похожих друг на друга натур. Ещё недавно игравшие фальшивое гостеприимство знакомые лица приобрели пугавшие черты. Все те, казалось бы, глупые, наивные люди, принижавшиеся перед самоуверенным представителям власти из города, наконец, показали свой истинный, хищнический оскал. Тот самый усатый сторож, обитавший на пропуске в поселок, более не тянул ржавые ворота по первой же просьбе. Надев длинный собачий намордник, он аплодировал скачущим вокруг детям, двигая плечами и головой под такт музыке. Семейная пара, что так ревностно заботилась о своей клумбе, была покрыта не землей и соком травы, а уже засыхавшей на них бурой кровью. Сменив рабочие комбинезоны на черный фартук и платье, сшитые из пожухших, пожелтевших, лоскутов человеческой кожи, он и она аплодировали чужим детям. Местный фельдшер с извечным хитрым прищуром, скрыв за истёртым пластиком нижнюю половину лица, впервые сменил выражение физиономии, преисполненный гордостью за свою дочь в текстильной маске рыбы. Каждый из них чётко играл выданную себе роль и вёл его к закономерному концу.
Длиннобородый, седеющий блондин, чьё туловище было втиснуто в корпус поломанного холодильника, более не мешал расследованию пропавших людей нелепыми обвинениями полисмена, в воровстве у местных жителей. Его искалеченный брат, по неосторожности лишившийся на ферме пальцев левой кисти, более не смел не пускать чужака на место не соответствовавшего общепринятым канонам религии паломничества. Надев на голову ржавый рыцарский шлем с торчащими из него в разные стороны шипами, он натирал здоровой рукой свой маленький топор. Бледный инвалид с вечно погнутой на правый бок шеей умолк, перестав бессмысленно бегать по кочкам дорог, воспроизводя нечленораздельные звуки. Раздевшись по пояс, он раскрасил свою грудь желтой краской: оставив на себе неизвестного значения круговые узоры и полосы, он смирно следил за церемонией, не смея отвлекать соплеменников. Теперь, когда чужеземец был пойман, они наконец могли всецело отдаться инстинктам и не стесняться себя таковыми, какими были воспитаны в своём маленьком мире.
Двое притащивших заключенного детин, бросили его на колени в центр толпы и ушли. Детское выступление закончилось, взрослые встали со своих мест; чуть не упав на ровном месте и не разбив по дороге дорогостоящий аппарат, подбежал оператор, за ним последовали остальные. Приготовленный к жертвоприношению с трудом поднял голову желая ещё раз посмотреть в глаза всем этим нелюдям, но не получил и этой возможности из–за чтившихся там традиций. Человек, надевший на себя свежую голову недавно убитого борова, как маску, перешептывался с индивидом, скрывшим лысый череп под засушенной головой акулы. Молодая девушка с чёрными косами, с длинным накладным носом и поварским колпаком, нетерпимо, инфантильно вертляла бёдрами, в предвкушении ожидаемого события.