Он заставлял себя смириться с участью, но всё ещё не мог поверить и понять, как же именно это произошло. Ещё не давно, в новой, выданной за прошлые заслуги форме и с револьвером за пазухой, он прибыл в забытую всеми глушь, надеясь заработать повышение чина, за раскрытие давнего преступления, давно висевшего камнем на шеи окружной власти. Пренебрежительно относясь к далеким от благ деревенщинам, он свысока смотрел на этих жалких людей, а теперь, сам не заметив когда, стал их безвольной жертвой.
Крупный посёлок, славившийся вкуснейшими, ходовыми в торговле колбасами и вырезками мяса из самой разной дичи слишком долго, не казался ему по – настоящему опасным местом. Оторванные от мира люди, аномально тучные во всём слое населения, живущие сами по себе, в своём течении времени, при своей дикости и чудаковатости, совершенно не веяли угрозой. Разводя скот в своих владениях, не выходя за пределы родины дальше торговой тропы, они никогда не мешали отдалённо находившимся на пустошах соседям и не сердили государство, на чьей земле располагались. Однако без конца дымившие печи, выдававшие себя даже через длинные заборы, заставляли задуматься. А найденные в окрестностях пустые повозки с измученными голодом лошадьми и сообщения о пропавших людях, что должны были пройти мимо обиталища неподконтрольного народца, поражали множество слухов и домыслов. Власть имущие не могли не задуматься над происходящим:кто–то из членов мелких постов однажды всё же должен был войти за ворота поселения с проверкой.
Открывшееся за воротами селение оказалось куда шире и состоятельнее чем считалось у проходивших мимо путников. В периметре забора царило отдельное государство; местный народ, несмотря на свою численность, мог практически поддерживать настоящую автономию. Им не нужны были советы по обустройству и правомерным нормам поведения. Эти люди не первый год властвовали на некогда бесплодной, никому не ненужной земле, научившись выживать и приумножать своё благополучие в совсем не подходящих для сельской хозяйственности условиях: им самим было чему научить чужаков. Прожив в отдалении слишком долго, они совершенно не желали видеть городских жителей в своём доме и всегда держали их не ближе торгового пути. Однако, старая традиция не давала им право решить проблему слишком быстро. Начав любимую для каждого поколения игру, они в течение трёх дней они разыгрывали большой спектакль, носили на себе образы невинных, простодушных простофиль, усыпляя его бдительность, заботливо подкармливая его в предоставленном жилище. Они сами хотели что бы он увидел их главный секрет, давая рыскать по деревни в обход установленных правил. Они сами дали ему проникнуть в скрытое пастбище, где в ночной тьме, он увидел, как в стенах из кирпича томятся живые люди. Голые, грязные и жирные, ползая на четвереньках в соломе, эти существа были рождены и откормленные лишь ради одной цели. Не умея ходить на своих двоих, не зная речи, не понимая своей роли, лишённые разума твари, что больше походили на телят, чем на разумных прямоходящих, они могли лишь есть, изредка слушая инстинкты, размножаться и ходить под себя.
Во что бы ни стало, он был обязан рассказать об увиденном ужасе, каждый из тех, кто ассоциировавших себя с психически здоровыми людьми, должен был прервать поколения омерзения, но удар по затылку от подкравшегося жителя поставил крест на будущем правоверном возмездии.
Теперь бежать уже было некуда. Сопротивляться не было смысла. Все имевшиеся окна были зарешечены крепкими прутьями металла, двойные двери вдали охранялись двумя молодыми парнями с двуствольными ружьями. Беспомощному, ему оставалось лишь отвести взгляд в поисках чего–либо, на что можно было перевести внимание, дабы не лишиться ещё и рассудка. Всё сущее вокруг него потеряло смысл: ловя свободные участки для взора между мельтешащих тел, он принялся смотреть на падавшую за окном желтую листву.
Вернувшаяся пара амбалов принесла с собой ещё двоих обречённых людей. Удивительная для местного контингента худая женщина и немного полный мужчина, точно так же насильно раздетые и полностью лишённые волос, испуганно вырывались из рук здоровяков.