«Стой! Хватит! Не трогай её!» – кричала она.
«Не тгогать?» – спросил он, недоумённо посмотрев по сторонам.
«Да! Да чёрт возьми! Отпусти! Хватит её крутить!» – необдуманно не уточнила своему слуге приказ она.
«Гогошо – гогошо! Тольго не надо таг огать!» – обиделся уродец и тут же сделал, то, о чём его просили.
Заряжённый механизм заработал с двойной, продолжительной силой: под никем не замеченные крики он пропустил через себя килограммы живого существа, а чужак, аккуратно, шаг за шагом спустился на пол.
Человек–ворон также не терял времени: прорубая себе путь, он неумолимо приближался к застывшим в нерешительности трусам, но на его пути снова встали до конца не понимавшие своих действий будущие сироты. Воспитанные на крови дети желали принимать полноценное участие в происходящем: вооружившись всем, что попадало им под руку, они шли в неравную схватку с человеком в шляпе. Тот, несмотря на их собственноручно убитых родителей и родственников, всё же не хотел лишать жизни маленьких чудовищ: перевернув лезвие шпаги голоменью, он хлыстнул им по голове мальчика в маске курицы. Когда тот плача выронил свою двузубую вилку, коею планировал вонзить в противника, некий «Cuervo», тем же способом ударил по плечу девочку в бумажной маске крысы.
Вдруг его спина согнулась под весом человеческого жира, шею обхватила пара потных, маленьких ладоней: перекинув через плечо очередного пухляша, он развернулся и ударил в висок помогавшую другу забраться на него девочку. Какими бы неисправимыми чудовищами не были самые юные жители этой мерзкой деревни, он не хотел лишать жизни детей.
Нежелательным эффектом на не слишком оправданное благородство к маленьким каннибалам быстро стал пропущенный удар в спину. Споткнувшийся об один из многочисленных трупов товарищей мужчина, надевший на себя голову борова, порезал спину взявшемуся из ниоткуда стороннику самосуда. Повернувшись к источнику урона, он уколол упавшего точно в сердце и тут же был повален на пол трёмя поймавшими момент агрессивными тушами. Разрисованный инвалид, парень в каске с серпом и женщина с накладными, овечьими рогами на висках, задавили его своим суммарным весом.
Видя как он скрылся из виду под несколькими пузами, только что получивший и снова потерявший шанс на спасение законник, поднял с пола маленький топор и попытался встать в более или менее боеспособную стойку. Понимая, что будет следующим после смерти геройствовавшего безумца, он, во что бы не стало, возжелал забрать с собой хотя бы одного из мучивших его выродков. Пусть сил у него почти не было, лезвие топора болталось, а соотношения бесконечно неравны, он был обязан проявить свой поздно вернувшейся, боевой характер.
Тут, с пола, вверх хлынула струя до более известной алой жидкости, а каннибал в каске, с криком покатился по полу, держась за искалеченную кисть правой руки. Cuervo встал из под трупов, подняв за собой насаженного на шпагу противника, глядя одним глазом из под не много съехавшей птичьей маски.
«Ах ты сука!» – пропищал тонким голосом кто – то за спиной.
Посмотрев за собственное плечо, смуглый воин увидел, как совладавший с собой, потерявший глаз амбал целился в него из подобранного ружья. Повернув вместе с собой насаженного врага, он развернулся и спрятался за телом от летевшей в него дроби.
Пережив краткий свинцовый шквал, он толкнул от себя мертвеца, оставив в нём шпагу, достал с пояса маленький, блестящий нож и метнул его аккурат в лицо новоиспечённого циклопа. Лишившись и второго глаза, писклявый великан завопил ещё пуще и пал на колени. Более он опасности не представлял и ворон мог продолжить резать и бить других деревенщин.
Всеми забытый чужак вновь получил шанс на выживание и принялся осторожно пробираться дальше. За мясорубкой, в которой ещё совсем недавно он должен был оказаться, он наткнулся на мерзкое существо из металлического шара. Жадно поедая сырой фарш, с кусками ткани, осколками костей, натуральной человеческой грязью, уродец удовлетворённо чавкал над останками соплеменников. Никто не запрещал законнику пройти мимо бездействовавшего, явно нездорового палача, однако жажда мести всё же взяла над ним верх. Преисполненный ненавистью, он вложил всю имевшуюся мощь в единый замах, дыбы врубить подобранный инструмент в шею убогого убийцы.