– Думаешь, много их соберется? – Виктория попробовала выглянуть из прохода, но монах её удержал.
– Не спеши. Их человек семь будет, а остальные, кто не согласился участвовать в заговоре, не придут. Хе-хе, символично, однако, – Бонифацио покачал лысой головой, – они готовят заговор против Республики в музее Рибелана, величайшего полководца среди лоудитов, сначала спасшего эмеральдонскую Сеньорию от натиска северян-чиппахов, а потом повернувшего свои войска против неё. Прошло триста лет – и они хотят сделать то же самое, используя арквинтадоров – творение Рибелана.
– Слушай, а арквинтадоры – это кто вообще?
– Во времена Рибелана это были тяжелые всадники, вооруженные арквинтами – это такое копье с длинным наконечником. Постепенно они превратились в полицейскую службу, охранявшую Эберальд, в каком качестве они и сейчас существуют, – Бонифацио встрепенулся, услышав голоса в зале. – Кажись, пришли. Пойдёмте занимать места.
Монах осторожно высунулся из прохода, осмотрелся и в несколько шагов достиг толстенной угловой колонны, за которой смогли укрыться и он, и агенты. Хрустальная люстра, висевшая как раз на уровне галереи, к счастью, не горела, и они могли без опаски наблюдать за всем происходившим в зале, скрываясь в полумраке.
Пока собрание не началось, Ирэн, прислонившись к колонне и почти слившись с ней, рассматривала помещение и собравшихся. Галерея опоясывала просторный зал, в центре которого стоял овальный стол и множество стульев. Зажжены были лишь боковые лампы под галереей, отбрасывавшие отблеск на огромную, в целую стену, картину, изображавшую Рибелана, ведущего конных арквинтадоров в битве при Лос-Кампос-де-Тирриса. Над картиной на беломраморной доске посверкивали золотые письмена на лоудитском:
Пойте труды Рибелáна, который, в боях непрестанных
От Эберáлида до Селади́йского моря прошедши,
Мщения меч опустил, памятуя о прошлых обидах,
Мо́кху, чиппа́хов вождю, на главу в Тирриси́йском сраженьи.
В зале появились люди – Ирэн насчитала троих, затем со стороны парадного входа появились ещё пятеро.
– Садитесь, сеньоры, садитесь! – откуда-то из-под галереи появился еще один человек и проковылял к столу.
Бонифацио шёпотом пояснил, что это директор музея.
– В музее никого больше нет? – спросил по-лоудитски замыкавший пятерку грузный мужчина.
– Нет, сегодня выходной, смотрителей здесь нет, а охранник ушёл ужинать. Нам никто не помешает.
Едва все расселись вокруг стола, грузный обратился к одному из заговорщиков, одетому в серый двубортный костюм, напоминавший те, что были в моде в прошлом десятилетии:
– Сеньор Ратинерес, вы сделали то, о чём мы вас просили?
– Я добыл для вас несколько комплектов нашей униформы, но с документами гораздо сложнее… Что касается Крискерса, то им уже занимаются мои люди.
– Поспешите, Её Высочество хочет, чтобы он скорее расплатился за нанесённое ей оскорбление.
– Это и есть эмиссар… а тот, в костюме – арквинтадор… Они и правда что-то готовят… – Виктория шептала на ухо Ирэн, вглядываясь в лица роялистов.
– Итак, сеньоры, скоро все приготовления будут окончены! – эмиссар встал, обращаясь ко всем присутствующим. – Вы знаете, что нужно делать и что всем вам обещаны места в новом правительстве… Я понимаю – вы боитесь, но знайте: командование 38-й танковой и 26-й воздушно-десантной бригад присягнуло короне. Они вместе с арквинтадорами в назначенный час выметут из Эберальда войска АГБ и тяжелых пехотинцев, арестуют правительство Септентьера…
– Врёт он: 26-я бригада уехала в Мараншир, это по радио передавали. Тут что-то нечисто… – забормотал Бонифацио.
– Агентство госбезопасности! Всем оставаться на своих местах! Вы задержаны! – Виктория вышла из-за колонны с пистолетом в руках и взяла заговорщиков на мушку.
Эмиссар и четверо пришедших с ним как по команде вскочили и рванули к боковой двери, Ратинерес тоже помчался вслед за ними. Не ожидавшая от них такой прыти Виктория выстрелить не успела; Ирэн уже бежала к лестнице, чтобы спуститься в зал, и Вик последовала за ней.
Забежавшие в боковой зал беглецы торопливо совещались: