– Скоро вернусь и потру спинку.
– Не оставляй, – Нина схватила уходящего мужа за руку. Она говорила робко, пробуя буквы на вкус, по слогам. – Останься...
– Ты и сейчас что-то видишь? – мужчина присел на борт ванны.
– Нет, просто…
– Я мигом, одна нога здесь, другая – там.
Станислав ушёл, а Нина, закрыв нос пальцами, погрузилась с головой в воду. Ей хотелось утопиться, чтобы никогда больше не видеть того безумного мира, что рисует больная голова. Но чёртов инстинкт самосохранения не дал женщине уйти под воду и вытолкнул, как буй, наверх. Нина всегда была слабой. Сначала не перечила родителям, потом не отстаивала своё я перед бывшим, а теперь оказалось, что она даже не может свести счёты с жизнью.
– Жалкая шизофреничка! – Нина стукнула себя по голове.
– Эй! – в ванную ворвался муж. – Что бы там не было, мы со всем справимся. Вместе. Сегодня позвоним доктору, сходим на приём и вылечим тебя. Даже не сомневайся! На, глотни, – Станислав приставил кружку к искусанным губам, и Нина отрешённо осушила стакан с горько-солёным содержимым. – Всё намочила, а! Придётся перебинтовывать, – он потрепал женщину по макушке.
Нина не хотела пересекать порог жуткой комнаты. Внутренности скручивало, ладони потели, а пространство не успевало за взглядом. Всё кружило, плыло и дёргалось, а она чувствовала себя лишней, картонной, приклеенной к реальности.
– Нинуль, это необходимо, чтобы ты убедилась, буквы – плод воображения!
– А если я по-прежнему буду их видеть?
– Не будешь! Надеюсь, ты меня простишь, – Станислав зарыл руку в волосы, – я… проявил инициативу и позвонил доктору Куприну, проконсультировался. Он посоветовал препарат от всякого рода галлюцинаций, и ты только что его выпила. Получается, если надпись останется, я поверю в сверхъестественное…
– Зачем?! Я разве просила звонить? – Нина испепелила мужа взглядом.
– Ты же знаешь, я хотел как лучше… – Станислав уже привык к типичным реакциям Нины на заботу о её здоровье. Так было и когда он отвёз женщину к онкологу из-за кровоточащей родинки, и когда вызвал лабораторию для забора крови, дабы проверить уровень железа. Рак не подтвердился, зато это знание сняло груз с женских плеч, а анемию успешно вылечили. Так что она злилась, но именно так Нина выражала благодарность.
Женщина сделала нерешительный шаг и не нашла ничего, ни одной зацепки. Берилловые, как она их называла, стены, книжные шкафы, диван с двумя креслами, журнальный столик и рабочее место. Всё на своих местах. Так, как и должно.
– Пусто?
– Да…
– Я же говорил. Пойдём завтракать, к трём нас ожидает Куприн.
Не успела Нина открыть рот, как его тут же заткнули поцелуем.
***
Весь путь к психиатру Нина накручивала себя. Она полагала, что офис встретит белым халатом, мягкими стенами, запахом лекарств и экскрементов и страшными приблудами для лечения буйных, но офис больше напоминал уютную квартирку, а врач сидел за столом в обычном джемпере.
– Жмырина Людмила Прокофьевна? – врач ухмыльнулся, а щёки Нины налились стыдливым румянцем. – Проходите и не переживайте, вы не первая. Так как вас зовут на самом деле?
– Нина, – женщина присела, как отличница, нога к ноге и положила руки на колени.
– Нина, расскажите, что вас беспокоит?
– Понимаете, доктор, она почти не спит. И галлюцинации…
Монолог Станислава прервал Виссарион Аркадьевич:
– Молодой человек, я бы хотел поговорить с клиентом. Будьте добры, посидите в приёмной.
Станислав поднялся, шепнул на ухо Нине: «Всё будет хорошо» и покинул помещение.
– Заботливый он у вас. Даже слишком, – Доктор подмигнул. – Так что, какие у вас симптомы?
И Нина выложила всё как на духу. Её подкупили игривый нрав, уютная обстановка и так кстати сказанное: «клиент» заместо пациента. Речь лилась, как из брандспойта, обнажая чуланы и чердаки подсознания. Доктор выслушал, провёл психодиагностику, задал уточняющие вопросы и подытожил:
– Что ж, Нина… Порадовать мне вас нечем. Помимо рядовых, у вас есть угрожающие симптомы: галлюцинации, аутоагрессия, мысли о суициде, дереализация и деперсонализация. Есть опасения, что вы можете причинить вред себе и окружающим, потому придётся подключать тяжёлую артиллерию…