— Не обманывай себя. Людям для счастья нужно что-то повещественнее.
— Например? Скажи уж, всезнайка человеческих душ! — воскликнул я и пробубнил под нос: — Человеческих душ и дерьма...
— Денег, сколько пожелаешь и жить, сколько хочешь. Большинство людей выбрало бы эти две штуки.
— Вздор! Ты всегда считал людей поверхностными и глупыми, но они глубже, гораздо глубже, чем ты думаешь! Оглянись! Видишь, девчонка на остановке?
Я замедлил шаг, внимательно осмотрел эту, несомненно, творческую натуру и бросился догонять Костю. Когда я поравнялся с приятелем, он резюмировал:
— Попугай.
— О чём я и говорю. Навесил ярлык не разобравшись. Но синие волосы — это не всё! Посмотри, — я вновь обернулся на девчонку, — подмышкой она держит тубус: то ли с рисунками, то ли с чертежами, но я бы поставил на художества, так как низ тренча недурно расписан вручную. А на шопере банка с томатным супом Энди Уорхола, значит, её интересует искусство, как минимум поп-арт. Так скажи, что ей нужно для счастья? Несметные богатства и вечная жизнь?
— Ты прав. Этот экземпляр запущеннее. Она мнит себя эстетом, эпатирует, но в конечном счёте её интересует одно — слава. Пустышка, тьфу!
В этот раз в мимике друга я углядел приступ мигрени.
— Ты видишь одни пороки!
— Я вижу людей! Сам посуди, если бы масса мечтала о высоком, мы бы не оказались по уши в дерьме.
И это он не о собаках.
— Ладно, — я поспешил переменить тему, пока Костю не понесло на лоно отсутствия справедливости. — Окей, взгляни на этого парня, — когда Костя оторвал взгляд от асфальта, я указал на водителя старенького пежо.
— Не лучший пример. Налицо отсутствие денег, раз он ездит на такой развалюхе.
— Никак не могу понять, как так получается… Мы смотрим в одну сторону, но видим совершенно разное! Приглядись! Сквозь аквариумные стёкла этого драндулета можно разглядеть улыбку водителя, а на машину ещё не поставили номера. Значит, этот парнишка только что её приобрёл, возможно, даже исполнил мечту. А шарики, шарики ты хоть видел? Вереница розовых, а за ними, судя по дужке, пришвартовано кресло для новорождённых. И едет он как раз в сторону семнадцатого роддома. Забирать жену с дочерью. Наверное, он немного нервничает, но он счастлив! Прямо здесь и сейчас!
— Много ли ты знаешь о счастье…
— Побольше некоторых. Во всяком случае, я не обобщаю. А ты… равняешь гребёнкой, считая, что все должны быть под стать тебе! Но счастье у всех разное!
— Отнюдь. Большинству нужны деньги и долгая жизнь, просто не все готовы в этом признаться, — Костя ухмыльнулся, — вот ты, например, врёшь себе. И, не ровён час, я это докажу.
— Большинство хочет совершенно другого: крепкой семьи, самореализации, не знаю, — я сглотнул, — здоровья для себя и близких, путешествий, мирного неба. А это, это только твоё! И проблема в том, что в отличие от большинства ты выбираешь то, что хуже всего. Хуже всего для тебя, ведь за жаждой несбыточного ты не замечаешь мир. А ведь и в твоей грязной луже отражается небо…
— Небо, — Костя, наконец, вздёрнул голову, остановился и замолчал. А спустя минуту отрезал: — Цвета хаки.
Мы сели в машину, и за всю дорогу Костя больше не проронил ни слова, а приехав на вечеринку, с порога испортил настроение имениннице едкими комментариями и ушёл восвояси не попрощавшись. Верно, навсегда.
***
Первую официальную пенсию я встретил в одиночестве. С работы попросили ещё год назад, ибо из-за смерти жены я совсем расклеился и обострились проблемы с сердцем. Конечно, такие сотрудники портят имидж и снижают продуктивность компании. Но мне выплатили солидные отступные, которых хватило на двенадцать месяцев предпенсионной жизни. Я рассчитывал отложить, но аптеки и продуктовые, распластанные под катком инфляции, вечно повышали цены.
Зайдя в аптеку, я обратился к блондинистой голограмме:
— «КардиоСин», пожалуйста.
— Пятьдесят пять двести, — блондинка улыбнулась, — скидочная карта имеется?
— Да, на Face-id.
Голограмма просканировала мой фейс, а я тем временем сжал зубы, надеясь, что скидка хоть немного покроет возросший ценник. М-да, а до пенсии я полагал, что успешен.