— В команде только добровольцы.
— Да. Добровольцы, — согласился Тапу. — Они согласились из страха, ведь в противном случае на острове их станут презирать за трусость. Ты хорошо знаешь, что почти половина команды предпочла бы остаться дома.
— Никто не может прочесть того, что творится в душах людей, — негромко вымолвил Хиро Таваеарии. — И тот, кто попытается это сделать, рискует ошибиться. Закон есть закон, — сказал он в заключение.
— Так значит, закон всегда превыше всего? — с подчеркнутой настойчивостью спросил Тапу.
— Без сомнений.
— Если даже закон несправедлив?
— Даже если и так.
— И даже Совет не вправе его нарушить?
— Больше чем кто-либо.
— Хорошо, — согласился Тапу Тетуануи с удивившей учителя покорностью. — Очень хорошо, что я узнал об этом.
На следующий день он встретился с Ветеа Пито и Чиме из Фарепити, и, хотя вначале оба и слышать не хотели о сумасбродных идеях Тапу, тому в конце концов удалось убедить друзей помочь ему.
Тремя днями позже, когда весь Совет собрался на руинах марае, трое юношей предстали перед самыми уважаемыми в деревне людьми и попросили разрешения изложить свои требования.
— Ну и что же у вас могло такого необычного приключиться? — недовольно произнес Роонуи-Роонуи. — Разве вы не видите, что нам нужно решать по-настоящему важные вопросы?
Тапу Тетуануи молча указал на голову дикаря, а затем сказал с напускным спокойствием:
— Мы нижайше просим Совет отдать нам нашего пленника.
— Пленника? — удивился великий военачальник. — Вы что, сошли с ума?!
— Ничуть не бывало, — услышал он в ответ. — Закон гласит: всякий пленный, если его семья не внесла за него выкуп в течение месяца со дня пленения, становится собственностью того, кто взял его в плен… — Тапу сделал многозначительную паузу. — А сегодня как раз исполняется месяц с тех пор, как мы захватили великана.
В храме повисла гробовая тишина. Некоторые члены Совета растерянно переглядывались, глаза некоторых сверкали гневом, и только у Мити Матаи на губах играла хитрая улыбка.
— Это дурацкий закон! — воскликнул наконец Роонуи-Роонуи. — И я не стану ему следовать! Мы еще не закончили изучать татуировки на теле пленного.
— Дурацких законов не существует, — перебил его Хиро Таваеарии, беря инициативу в свои руки. — И никто не имеет права нарушать их, ни под каким предлогом! — Затем, повернувшись к юношам, он произнес: — И что же вы хотите делать со своим пленником?
— Продать его, — честно признался Ветеа Пито.
— Продать? И кому же?
— Тому, кто заплатит.
— И какова будет цена?
— Три места на борту «Марара».
— Этого-то я и боялся, — сказал старик серьезно, хотя было видно, что происходящее его забавляет. — Но если мы согласимся с вашим требованием, мы нарушим другой закон.
— Какой закон? — спросил Тапу Тетуануи.
— Который гласит: всем, кто не достиг совершеннолетия, запрещено воевать. — Голос старика правителя звучал подчеркнуто торжественно. — И закон этот более древний, чем тот, к которому обращаетесь вы.
— Но ведь никто и не собирается отправляться на войну. — Глаза Тапу лукаво блеснули. — Как сказал человек-память, всякая война между островами только тогда возможна, когда истечет более трех месяцев с начала безуспешных мирных переговоров. — Тут Тапу не мог удержаться и улыбнулся, обнажив крупные, как у кролика, зубы. — Насколько мне известно, никаких переговоров с этими дикарями не велось, а потому и никакой войны не объявлялось.
— Вот ведь хитрющий сукин сын! — в сердцах воскликнул Роонуи-Роонуи.
Хиро Таваеарии строго посмотрел на великого воина.
— На Совете недопустимо произносить бранные слова, — одернул его старик. — Впрочем, и в любом другом месте бранить мальчишек не стоит. Они лишь заявляют о своих правах, которые предоставляет им закон, закон, установленный наимудрейшими из наших предков. Мы обязаны уважать их требования, подумать над ними и учесть, что в конечном итоге их стремления похвальны. — Тут он снова обратился к обеспокоенно переминавшимся с ноги на ногу молодым людям: — Кто вам рассказал об этих законах? И не пытайтесь обмануть меня. Совершенно очевидно, кто-то дал вам совет, ибо вы слишком молоды и неопытны, чтобы столь хитро вести себя, — закончил он.
Тапу Тетуануи молча показал на не принимавшего участия в дискуссии и тихо сидящего в стороне Мити Матаи.
— Он.
— Я?! — крайне удивился тот, не веря своим ушам. — Я ни с кем и никогда не говорил на эту тему.