Он видел, что она обдумывает его слова. Когда она ответила «да», он поверил, что она поняла.
— А потом я за короткое время потерял и маму, и Дэвида, и это решило дело. В глубине души я знал, что когда-нибудь придется начинать жизнь сначала.
— Ты жалеешь об этом?
— Пока нет. Может быть, когда-нибудь пожалею.
— Откуда у тебя эти шрамы? — Элизабет придвинулась к нему, чтобы получше рассмотреть руку, на которой был красный рубец до самого плеча.
Калеб рассеянно дотронулся до такого же шрама на виске.
— Тебе не понравится то, что ты услышишь.
— Возможно, но все же расскажи.
— Это случилось давно, во время операции по спасению одного американского бизнесмена, имевшего отношение к ЦРУ. Его держали в тюрьме в одной из стран Центральной Америки. Охраняли его четыре человека, у которых был приказ убить его, если он попытается бежать. В здание мы пробрались через крышу. Затем спустились в камеру, где был заложник, надели на него бронежилет и посадили в наш вертолет.
— Охрана пыталась вас остановить?
— Да.
Лицо Калеба было непроницаемо. Элизабет отвела него взгляд и посмотрела на его руки, те самые руки, которые ласкали ее всею лишь несколько часов назад. Этими руками он убивал людей.
— Они пытались нас остановить, и мы их убили. Кроме того парня, который не стрелял. Он дрожал как осиновый лист. Сидел на лестнице съежившись от страха, когда мы спускались, я приковал его наручниками к перилам.
Калеб не смаковал эти подробности, но и не скрывал их.
— Мы висели, прицепившись к брюху вертолета, когда его сбили, — сказал Калеб, показывая на шрам. — Двоим ребятам досталось еще больше, чем мне. Мы отстреливались, пока не пришла подмога.
— А заложник не пострадал?
— Ни одной царапины.
Элизабет протянула руку и коснулась прохладными пальцами его предплечья, где извивался зигзагообразный уродливый шрам. При этом она всем телом прижалась к нему. Сначала Калеб не понял, что происходит, а потом затаил дыхание. Он положил руку поверх ее руки, и они так сидели несколько минут.
— Калеб. — Она немного помолчала. — Ты теперь знаешь, что я не была истинным членом «Авалона». Ты все равно не отпустишь меня?
— Нет, Элизабет, не отпущу.
Она отвернулась, Калеб понял, что опять обидел ее, и примирительно положил руку ей на плечо. Элизабет резко отодвинулась и встала.
— Ты же умница, ты прекрасно понимаешь, почему я не могу отпустить тебя. Я дал обещание Дэвиду. Если ты говоришь правду, и там творятся темные делишки, то ты как разведчик будешь в еще большей опасности.
Он не сказал всего остального. Он не сказал, что хочет заботиться о ней независимо от обещания, данного Дэвиду.
Глава седьмая
Калеб беспокойно метался по постели. Ему снился сон. Что-то про его руку. Еще не проснувшись, он бессознательно тер тыльную сторону правой руки. Впечатления сна смешались с каким-то знакомым ощущением — ощущением боли. Остатки сна рассеялись, как туман.
Он неуверенно приподнялся на постели и спустил ноги на пол. Нащупал выключатель и отбросил назад свисавшие на глаза волосы. Поморгал на свет и широко открыл глаза, уставившись на свою правую руку.
Ему приходилось видеть это и раньше, давно, когда он проходил обучение в Северной Каролине, где располагался спецназ. Тогда, как и теперь, он не почувствовал укуса паука. Через несколько часов, когда наступила аллергическая реакция, все было в точности так же, как сейчас, — в месте укуса появился зудящий красно-белый бугорок с бесцветным волдырем посередине размером с пятидесятицентовую монету.
Должно быть, это случилось до обеда, когда он разбирался в сарае и укладывал инструменты на зиму. Ладно, по крайней мере, он знает, что надо делать. Зевая и почесывая руку, Калеб вытащил из-под подушки ключи и направился в холл.
Проходя мимо закрытых дверей комнаты, где спала Элизабет, Калеб задумался над тем, какую из своих неприличных ночнушек она надела и как разметалась на постели. Она представилась ему лежащей на спине с закинутой за голову рукой, одна нога согнута. Она сбросила с себя одеяло, ее полная грудь поднимается и опускается под тонким шелком бледно-голубого цвета. Она что-то бормочет во сне, губы ее приоткрыты… Она видит во сне его, Калеба, видит домик на дереве…
Тихо обругав себя за дурацкое воображение, Калеб стал спускаться с лестницы. Эта неделя далась ему труднее, чем обучение в подразделении «Дельта». Он чувствовал: чем больше времени они проводят вместе, тем больше ему хочется завершить то, что он начал в ту грозовую ночь.