— Клянусь. Я сейчас вернусь. — Он практически вскочил со своего места и бросился к двери.
Еще одна рука взметнулась в воздух.
— Мисс Хейл.
— Рейни. — Я кивнула девушке, которая читала книгу Джона Гришэма. — Что случилось?
— Вы когда-нибудь были в суде?
— В суде, — повторила я. — В здании суда? Да.
— Для чего? — спросил другой ученик.
— Чтобы получить регистрацию на мою машину.
— Мне пришлось сделать это на прошлой неделе, — сказала Мари, сидевшая за ближайшим к окнам рядом столов.
Мэтт, сидевший напротив Мари, оглянулся через плечо и закатил глаза.
— Не все из нас еще получили права, Мари.
— Или у нас есть права, но нет богатого папы, который купил бы нам машину, — пробормотала Рейни.
Мэри насмешливо посмотрела на своих одноклассников, и воздух наполнился новой волной смешков.
Второкурсники. Да помогут мне Небеса. Они были самыми трудными.
Первокурсники были ненамного лучше, хотя некоторые из них все еще оставались невинными и милыми. Мой младший класс был моим спасением, в основном потому, что они были так увлечены учебой, что почти каждый ребенок начинал подумывать о колледже. В начале года старшеклассники держались молодцом, но к этому моменту, когда до окончания школы оставалось всего сорок дней, они все расслаблялись.
Это был не первый раз, когда я учила Мэтта, Рейни или Бекхэма — в пятом классе им тоже всегда требовались дополнительные перерывы на туалет. Но были и другие, такие как Мэри, которые были новичками в Каламити и все еще пытались приспособиться к детям, которые были здесь с рождения.
Перед моим мысленным взором возникло лицо Ронана, а вместе с ним и чувство вины.
— Давайте сосредоточимся, — сказала я детям и себе. — Пожалуйста, достаньте свои учебники по грамматике.
Это вызвало хор стонов.
— Да, я знаю. Вы все очень любите это издание. — Я обошла вокруг стола и взяла учительскую версию книги. — Страница сто девятнадцать.
Этот час был мучительным. Дети никак не могли сосредоточиться, и когда я отпустила их работать над заданием, перешептывания возобновились. Некоторые продолжали странно на меня смотреть, как будто знали секрет, которого не знала я. Или они пытались выяснить, слышал ли я то, что слышали они.
Я не обращала на это внимания, просматривая их отчеты по книгам и раздавая их к концу урока.
— К пятнице вам нужно просмотреть свои отчеты и внести исправления в грамматику и орфографию, — сказала я как раз в тот момент, когда прозвенел звонок.
Грохот их ухода сменился топотом первокурсников, которые были такими же рассеянными. К тому времени, как прозвенел последний звонок на сегодня, я чувствовала себя так, словно пробежала десять миль. А мне еще предстояло проверить контрольные.
Рен была в детском саду, и часть меня хотела забыть обо всем, как вчера, прийти домой пораньше и проверить контрольные работы вечером, когда она ляжет спать. Но я заставила себя сесть за стол и поработать с кипой рабочих листов, чтобы, придя домой, отключиться.
— Тук-тук. — Эмили Кейн, директор старшей школы, вошла, когда я собирала вещи. — Привет, Ларк.
— Привет. — Я улыбнулась и встала, чтобы поприветствовать ее.
Эмили тоже была новичком в Каламити. Она проработала в старшей школе всего два года, но все ее обожали. Ее предшественник был полным придурком, грубым и раздражительным. Он был первым, кто нанял мудака Эбботта, что казалось вполне уместным, поскольку у них обоих были характеры мягкие, как наждачная бумага.
В то время как Эмили, с другой стороны, была открытой и честной. Этот год был трудным, но, по крайней мере, у меня был отличный начальник. Ее добрые глаза, казалось, всегда говорили правду. Она была именно тем человеком, которому можно довериться. Вероятно, она была хороша в своей работе и в том, чтобы вытягивать признания из учеников, даже из нарушителей спокойствия.
— Как дела? — спросила я.
— Мне нужно вздремнуть, — рассмеялась она. — Это был долгий год.
— Аминь. Я не создана для старшей школы.
— Ты собираешься бросить меня в следующем году, не так ли?
— Может быть. — Я преувеличенно нахмурилась. — Я очень скучаю по пятому классу.
И хотя я надеялась вернуться в среднюю школу, был шанс, что я уйду совсем. Что для разнообразия я стану новым человеком в новом городе.
Мысль о переезде заставляла меня в равной степени нервничать и волноваться. Я разрывалась на части, словно стояла на краю обрыва, и что-то собиралось либо столкнуть меня с края, либо вернуть на привычную почву.
— Есть минутка? — спросила Эмили.
— Конечно. Что случилось?
От ее взгляда у меня скрутило живот. Зная эту школу, зная Каламити, я была уверена, что это как-то связано с тем, о чем сегодня судачили дети.
— О, нет. Что случилось?
— Одна из моих учениц-помощниц заглянула в мой кабинет перед уходом. По школе поползли слухи.
— Обо мне? — Глупый вопрос. Конечно, обо мне. Иначе Эмили не была бы в моем классе.
— К сожалению. — Эмили подняла руки. — И я хочу уточнить, что это всего лишь слухи. Но если бы это была я, я бы хотела знать.
— Лаааднооо, — протянула я, чувствуя, как учащается мой пульс.
— Очевидно, ходят слухи, что на тебя собираются подать в суд.
У меня отвисла челюсть. Мое сердце остановилось.
— Что?
О, боже. Этого не могло быть. Я схватилась за край стола, чтобы сохранить равновесие.
Судебный процесс. То, чего я боялась в течение двух лет.
Я попыталась вспомнить все, что узнала из поисковых запросов в Гугл об опекунских соглашениях, об отмене родительских прав. Но это было во время моей беременности, и детали были нечеткими.
Как это произошло? Как другие люди узнали об этом раньше меня?
— Я не понимаю. Он сказал, что она ему не нужна. — Но если он подал на меня в суд, то, полагаю, он передумал.
— Хм? — спросила Эмили. — Кто кому не нужен?
Рен.
— Подожди, о чем ты говоришь?
— Моя ученица-помощница старшего курса. Она несколько раз посещала занятия с Эмбер Скотт. Недавно ты поставила Эмбер тройку с плюсом за работу.
— Да. — Я кивнула.
Эмбер училась в моем выпускном классе. Обычно она молчала. Заговаривала, только если я обращалась к ней, и, учитывая, как она излагала ответ, уставившись в стол, я не часто обращалась к ней, потому что в свете прожекторов ей, казалось, было не по себе.
Когда Эмбер входила в класс, то сразу направлялась к своему столу и почти не общалась с другими детьми. То же самое было и после ее ухода. Но Эмбер была умной. Ее работы всегда были на высшем уровне, хотя она и не справлялась с творческими заданиями.
— Я поддерживаю эту оценку, хотя она и недовольна ею. Я попросила оригинальную сюжетную линию, а она взяла существующую и просто изменила концовку. На прошлой неделе она пришла поговорить со мной об этом и потребовала, чтобы я изменила оценку. Но я этого не сделала. Это была работа на тройку с плюсом.
Самое большее, что я когда-либо слышала от Эмбер, это когда она подошла ко мне после школы, отстаивая свою точку зрения по поводу этого задания. Судя по тому, как она напряглась тогда, мои объяснения и твердое «нет» были не тем, что она хотела услышать.
С тех пор она почти не смотрела на меня, независимо от того, сколько раз я пыталась встретиться с ней взглядом.
— Она передала это и Вики, — сказала я Эмили. Вики была заместителем директора, еще одним сотрудником администрации, наряду с Эмили.
— Вики рассказала мне кое-что интересное, — сказала Эмили. — Ты знаешь, что мы тебя поддерживаем.
— Спасибо. — Эта поддержка не всегда была гарантирована. Как и предупреждение о слухах в школе. — Подожди. Эмбер подает на меня в суд?
— Очевидно. Эмбер сказала моей помощнице, что собирается бороться с этим. Она даже наняла адвоката.