Мне нужна была помощь.
Поэтому я поставил «Стингрей» в гараж и, вместо того чтобы зайти в дом, сунул ключи и телефон в карман, а затем направился через подъездную дорожку к Ларк.
Это было ошибкой. Эмбер была моей клиенткой. Даже если мы не подписали контракт, и я работал бесплатно, я согласился стоять по ее сторону баррикад, а Ларк находилась по другую.
Вот только кто еще мог ей помочь? Служба по делам детей и семьи не рассматривалась, потому что Эмбер было восемнадцать. Департаменту шерифа потребуются доказательства, а не какие-то глупые догадки. И я не мог подойти к родителям Эмбер и открыто обвинить их в пренебрежении, когда, опять же, у меня не было доказательств.
Ларк была учительницей Эмбер. Кого еще я знал, кто видел бы ребенка каждый день?
С точки зрения этики, я должен держаться подальше от Ларк, даже если этот судебный процесс — полная чушь. Но развернулся ли я? Нет, я продолжал идти.
Блять. Я рисковал своей лицензией ради этого. И все же, казалось, я не мог остановиться.
Герти будет в бешенстве, если я потеряю практику и ей придется искать новую работу. Надеюсь, выходное пособие на огромную сумму успокоит ее.
Расправив плечи и сделав глубокий вдох, обжигающий легкие, я поднялся на крыльцо Ларк, остановилась перед ковриком и нажал на кнопку дверного звонка. Откроет ли она вообще дверь? Думаю, я это выясню. Мой пульс участился, пока я ждал, надеясь, что она не проигнорирует меня сегодня вечером.
За дверью послышались тихие шаги, прежде чем щелкнул замок. И вот она появилась, заставив мое сердце, как всегда, замереть. Черт возьми, эта женщина. Что, черт возьми, она со мной делает?
Я прочистил горло. Мне следовало заранее продумать, что сказать. Для человека, у которого был хорошо подвешен язык, один взгляд на нее — и я терял дар речи.
— Я, э-э… привет.
Ларк приподняла брови, скрестив руки на груди. На ней была свободная толстовка, которая открывала горло. Она открывала ложбинку у основания ее шеи, нежные ключицы и безупречную гладкую кожу. Эта кожа была создана для моего языка. Я хотел попробовать на вкус каждый дюйм ее тела. Прядь каштановых волос выбилась из ее неряшливого узла, и длинные пряди падали на шею.
Это было сексуально, но мне так нравились ее распущенные волосы, каскадом рассыпавшиеся по плечам. Свободные от резинки и жаждущие, когда мои руки запутаются в этих локонах.
— Вам что-то нужно?
Возьми себя в руки, Тэтчер.
— Извините, что беспокою вас.
— Вы говорите «Извините, что беспокою вас», но все же вы здесь. — Она закатила глаза и отступила, чтобы закрыть дверь, но я протянул к ней руку.
— Пожалуйста. Всего одну минуту.
Она нахмурилась, но не захлопнула дверь у меня перед носом. Это было что-то, не так ли?
— Я не могу разговаривать с вами без присутствия моего адвоката.
Ну, черт возьми. Рад за нее. Если бы она была моей клиенткой, я бы сказал ей то же самое.
— Позвоните ему. Или ей.
— Что?
— Позвоните своему адвокату. Или по ФейсТайму. Потому что мне нужно с вами поговорить. Сегодня вечером. И если ему или ей нужно присутствовать, звоните.
— Эм, нет.
— Я не уйду. — Я повторил ее позу, скрестив руки на груди и бросив на нее вызывающий взгляд. Если мне придется простоять здесь всю ночь, так тому и быть.
Ноздри Ларк раздулись, когда она посмотрела на меня снизу вверх.
— Вы прекрасны, даже когда раздражены. — Слова вырвались без всякого предупреждения. Христос.
Но самообладание Ларк на мгновение покинуло ее, и она опустила взгляд на свои босые ноги.
Это было окно, и оно не было открыто настежь, но я все равно прыгнул вперед головой.
— Я помогаю Эмбер Скотт не потому, что вы не хотели встречаться со мной. Это не какой-то план мести.
— Тогда почему? — Она смерила меня пристальным взглядом. В ее глазах была боль. Боль, которую я причинил, потому что сначала не поговорил с ней.
— Каждый раз, когда она появляется в моем офисе, на ней одна и та же одежда. Или несколько одинаковых вариантов одежды.
— И что?
— А девочки-подростки не сходят с ума по одежде?
— Не все.
— Ладно, ладно. Может, Эмбер отличается от других. Но как часто вы видите ее в другой одежде? Или в чем-нибудь новом?
Когда она задумалась об этом, между ее бровями образовалась складка. Или, может быть, эта крошечная морщинка появилась потому, что она поняла, что разговаривает с врагом. Она распрямила руки, доставая свой телефон из заднего кармана джинсов, затем постучала по экрану, прежде чем поднять его между нами, когда в динамике зазвучал рингтон.
— Эйден Арчер, — прогрохотал низкий голос на другом конце провода.
— Привет, Эйден. Это Ларк Хейл. Извини, что звоню так поздно.
— Не беспокойся. В чем дело?
Ларк пристально посмотрела в мою сторону, когда заговорила.
— Ронан Тэтчер нанёс мне визит. Он стоит прямо здесь.
— Что ж, мистер Тэтчер, моему клиенту нечего вам сказать, поэтому я предлагаю вам отправиться к себе домой. Возможно, я расскажу вам, что происходит с адвокатами, которые грубо нарушают этические нормы.
Адвокаты. Какая заноза в заднице. Не то чтобы он был неправ.
— Мне нужно поговорить с Ларк об Эмбер.
— С какой целью? — спросил Эйден. — У нас сложилось впечатление, что вы подадите гражданский иск от имени своего клиента из-за оценки, выставленной Ларк. И я уверен, вы понимаете, что в такой ситуации мы не будем обсуждать это по ФейсТайму.
Да, это была ужасная идея.
— С этим ребенком что-то не так. — Я выдержал взгляд Ларк, молча умоляя ее выслушать.
— Потому что она носит одну и ту же одежду, — сказала Ларк, обращаясь то ли ко мне, то ли к Эйдену, я не был уверен. — Наверное, это ее любимые наряды.
— Я так не думаю. Нутром чую, что это все, что у нее есть. Если только вы не можете сказать мне обратное. Вы видели ее каждый день в течение нескольких месяцев. Я знаю ее чуть больше недели.
Брови Ларк снова сошлись на переносице. Она ничего не сказала, но я понял, что она прокручивает в голове учебный год.
— Мистер Тэтчер… — начал Эйден.
— У нее в рюкзаке всегда есть еда, — перебил я его и снова переключил взгляд на Ларк.
— Какая еда? Перекус? Ну и что? Я каждый день готовлю для Рен послеобеденные закуски.
— Пакеты с молоком. Фрукты с кожурой, например, яблоки, апельсины или бананы. Еда из школы.
— В этом есть какой-то смысл? — спросил Эйден.
— Да. — Я кивнул. — Сегодня у нее был чизбургер.
— Ну и что? — фыркнул Эйден, но глаза Ларк расширились.
— Что было сегодня на обед в школе?
— Чизбургеры, — пробормотала Ларк.
— Почему она берет еду из школы домой, а не просто ест ее в школе?
Краска отхлынула от лица Ларк.
— Я не знаю, что происходит с Эмбер, но что-то не так. Одежда. Еда. Эта безумная потребность в отличных оценках. Это ненормально. И, может быть, я просто плохо разбираюсь в подростках, но причина, по которой я вообще затеял этот судебный процесс, заключалась не в том, что я думаю, что вы были неправы, поставив ей такую оценку. А в том, что, похоже, ей нужна помощь. Отчаяние сочится из ее пор. Она в панике из-за этой оценки, как будто, если ее не изменить, это конец ее жизни.
— Это подростки, — сказал Эйден. — Они становятся драматичными. У меня их двое, и у нас вечно конец света.
Возможно, он был прав. Может быть, я сделал что-то из ничего, потому что Гертруда попала в точку, и у меня был кризис среднего возраста. Но если с Эмбер что-то случится, если она в опасности или ею пренебрегают, а я ничего не предпринял, я не смогу с этим смириться.
— Я не знаю, — признался я, подходя ближе и чуть понижая голос. — Я просто… мне нужна помощь.
Выражение лица Ларк смягчилось, она расслабилась. Она подошла ближе, всего на дюйм, но достаточно, чтобы я смог заключить ее в объятия.