По моей коже пробежали мурашки. У Ронана был такой красивый рот. Я никогда не думала, что рот мужчины может быть красивым, но у Ронана были такие мягкие губы. Не слишком полные. Не слишком тонкие. Не слишком широкие и не узкие. Идеальный рот. Я не могла отвести взгляд, пока он говорил.
— Не забывай.
— О чем? — Мой голос был хриплым.
— Что ты не презираешь меня.
Этот голос был подобен греху, он окутывал меня и прогонял холод. Он наклонился, всего на дюйм, но мне стоило большого труда удержаться на ногах и не подняться ему навстречу. Чтобы поцеловать эти губы.
— Прости меня, — пробормотал он. — Чего бы это ни стоило.
Боже, я хотела верить ему. Я хотела верить каждому слову.
— Спокойной ночи. — Он опустил руку и повернулся, оставив меня на тротуаре, и широкими шагами направился к своему открытому гаражу.
Я следила за каждым его шагом, пока порыв ветра не вывел меня из оцепенения. Я моргнула, оторвав взгляд от его широких плеч и упругой, рельефной задницы, а затем поспешила в свой дом.
Рен плохо спала прошлой ночью. Желая в последний раз проведать ее, я выключила свет и на цыпочках прокралась к двери ее комнаты. Затем я медленно приблизилась к окнам, жалюзи были приоткрыты, но этого было достаточно, чтобы увидеть гараж Ронана. Он не закрыл дверь. Так что я ждала с колотящимся сердцем, пока он не вышел через несколько минут, одетый в облегающую футболку, которая облегала его плечи и руки. Его шорты были свободными, но не скрывали объемных бедер.
Скоро стемнеет, но, судя по серым теннисным туфлям, он, должно быть, собрался на пробежку. Он постоял на подъездной дорожке к своему дому, наклонившись, чтобы размять подколенные сухожилия. Затем, надев наушники, побежал трусцой по улице и скрылся из виду.
Как только он ушел, я снова смогла дышать.
Почему из всех мужчин в Каламити меня так сильно привлек Ронан? Все было бы намного проще, если бы он был таким поверхностным, грубым человеком, каким я его считала на прошлой неделе. Но эта забота об Эмбер была трогательной. Милой.
Неужели я судила о нем неправильно? Или сегодняшний визит был просто уловкой?
Когда я успела так измучиться?
Гавайи. После Гавайев.
Я отвернулась от окна и посмотрела на кроватку и свою спящую дочь. Несмотря ни на что, она была для меня важнее всего. Несмотря ни на что, ее счастье было важнее всего.
Так было проще, не так ли? Только Рен и я. Я не боялась, что какой-нибудь мужчина разобьет мне сердце. Или ей.
Сняв розовое одеяло со спинки кресла-качалки, стоявшего рядом со мной, я положила его на пол рядом с кроваткой Рен, легла на мягкий ковер и уютно устроилась под одеялом.
Пять минут. Моя кровать звала меня, но я полежу пять минут рядом с дочерью, как делала это раньше, когда она была совсем маленькой. В те дни, когда я не была уверена в том, что делаю. В те дни, когда я выживала час за часом. Дни, когда я сомневалась в каждой мысли, в каждом решении.
Где была мать Эмбер? Почему меня никто не навестил и не позвонил после этой тройки с плюсом? Встречался ли Ронан с родителями Эмбер?
Если бы это была Рен, расстроенная из-за оценки, я бы вмешалась. Без сомнения. Возможно, причина, по которой родители Эмбер не участвовали в этом, заключалась в том, что у нее были дерьмовые родители.
Завтра. Завтра я начну задавать вопросы. Вопросы, которые, вероятно, мне следовало задать несколько месяцев назад.
Все, что я знала, это то, что если Рен попадет в беду, я бы хотела, чтобы такой человек, как Ронан, был начеку. Если Картер когда-нибудь придет, чтобы украсть ее у меня, возможно, Ронан будет тем парнем, который поможет мне бороться.
В течение двух лет я жила в страхе потерять ее. Странно, но одна мысль о помощи Ронана развеяла некоторые из этих тревог.
Странно, но его лицо было последним, что я представляла себе, засыпая.
— Мама.
Я резко проснулась и села прямо. У меня закружилась голова, когда боль пронзила шею.
— Уф.
Почему у меня болели плечи и позвоночник? О, точно. Я спала на чертовом полу. Не идеально, но, по крайней мере, этим утром меня встретило милое личико.
Рен стояла в своей кроватке, вцепившись руками в перила и подпрыгивая коленками. Ее волосы были растрепаны, а щеки порозовели.
— Мама.
— Привет. — Я придвинулась к кроватке, упершись лбом в одну из перекладин. Я протянула руку, чтобы пощекотать ее ноги. — Как моя девочка?
— Мама бух бееее. Вверх.
— Ладно. Вверх. — Я постояла, разминая ноющую спину, затем потянулась, чтобы поднять ее и поцеловать в щеку. — Доброе утро. Может, нам сменить тебе подгузник и одеться?
— О, нет, нет.
— Ты права. Сегодня мы не будем украшать твои волосы бантом. — Я подула ей на шею, отчего она захихикала, затем сменила ей подгузник и одела ее в симпатичный зеленый комбинезончик и джинсы-стрейч. Подготовив ее к предстоящему дню, я поплелась в свою спальню, где посадила Рен на пол с парой игрушек, чтобы принять душ и собраться на работу.
Наше утро выдалось суматошным, потому что я спала на полу и не подумала завести будильник, но каким-то чудом мы вышли за дверь точно в назначенное время.
Я нажала на кнопку гаража, пристегивая Рен к ее сиденью, когда оно поднялось. И когда я вырулила с подъездной дорожки, мой взгляд упал прямо на дом Ронана.
Неважно, сколько раз я говорила себе не искать его, я искала.
Каждый день. Даже когда была зла.
Мы приехали в детский сад вовремя, и, оставив Рен, я поспешила в школу, зайдя в класс за пятнадцать минут до звонка.
— Доброе утро. — В класс вошла Эмили.
Я улыбнулась, но улыбка исчезла в тот момент, когда в комнату вошла еще одна неясная фигура.
— Мудак Эбботт, — пробормотала я себе под нос.
— Что? — спросила Эмили.
— Счастливой пятницы, — мой голос звучал слишком бодро. — Что случилось?
— Есть какие-нибудь новости?
— Нет. Все еще жду, когда будет подана жалоба. — Я держала рот на замке о вчерашнем визите Ронана. Не только потому, что мне, вероятно, не следовало с ним разговаривать, но и потому, что я не хотела, чтобы у него были неприятности.
Его сердце, казалось, было в порядке.
— Что ж, я тут подумала. Возможно, пришло время принять дополнительные меры предосторожности.
— Лаааднооо, — протянула я, взглянув на Уайлдера, который хмуро разглядывал пятно на полу. Лучше линолеум, чем я.
— У Уайлдера нет первого урока, — сказала Эмили. — Я бы хотела, чтобы он присутствовал на твоих занятиях с Эмбер. Придумай любую причину, которую сообщишь ученикам. Затем мы попросим его просмотреть все, что она сдаст, чтобы высказать свое мнение.
У меня упало сердце. Да, было бы неплохо прикрыть свою задницу. Я уже начала записывать каждое занятие с ней, отмечая любое взаимодействие — или его отсутствие. Но присутствие Уайлдера в качестве няни вызывало у меня желание кричать.
— Хорошая идея.
Уайлдер хмыкнул, затем развернулся и зашагал через холл в свой класс. Если он не ненавидел меня до этого, то теперь, пожертвовав своим временем на подготовку к урокам, он возненавидит меня по-настоящему.
Эмили одарила меня доброй улыбкой.
— Мне жаль, что так получилось.
— Мне тоже.
— Я дам тебе подготовиться к занятиям.
Десять минут спустя мои нервы были на пределе, когда в комнату ввалились дети и заняли свои места. В разгар хаоса Уайлдер втащил стул и поставил его в дальний угол. Я затаила дыхание, когда вошла Эмбер, ее подбородок был опущен, как и всю прошлую неделю. Или дольше, если вспомнить.
На первом уроке были мои старшеклассники, и пока они болтали и поддразнивали друг друга, я заняла свое место, поглядывая на Эмбер, которая сидела за своим столом.
Она ни с кем не общалась. Разговаривала ли она когда-нибудь со своими одноклассниками?
Я не могла припомнить, чтобы она что-нибудь делала, кроме как сидела, уставившись в поверхность своего стола. Хм.