— Она думала, что ты спишь со своей клиенткой, — предположила Ларк.
— Да. Этого не было. Я бы не стал переступать эту черту. Но Кора была убеждена, вероятно, из-за того, сколько времени мы с моей клиенткой провели вместе. Она актриса, поэтому наши встречи часто проходили вне офиса. Все держалось в строжайшей тайне. Она не хотела, чтобы люди узнали, что она наняла мою фирму. Важно было сохранить это в тайне до начала судебного разбирательства. Мы знали, что это вызовет шумиху в СМИ, и хотели избежать этого как можно дольше.
Большую часть времени наша команда встречалась с ней виртуально. Но до суда были моменты, когда нам нужно было подготовить ее к происходящему, к тому, как давать показания и как отвечать на вопросы. Лучшим способом ее обучения была личная встреча. И я был главным героем, поэтому взял на себя эту ответственность.
Ларк наморщила лоб, как будто пыталась понять, кто из знаменитостей та знаменитость. Но она не спросила. Она уважала эту границы. Не многие бы сделали это.
— Со стороны я могу представить, как Кора восприняла бы это как роман. Черт возьми, даже СМИ предположили, что между нами что-то есть. — Вероятно, это произошло из-за клеветнической кампании, организованной бывшим мужем моей клиентки и его командой по рекламе.
Моя клиентка была успешной актрисой, но после замужества ушла из Голливуда. Ее бывший был профессиональным теннисистом, и вместе они были не в ладах. За время брака они наговорили друг другу довольно много ужасных вещей. В этом не было ничего по-настоящему невинного.
Но после их развода она надеялась забыть об этом и двигаться дальше. Их особняк в районе залива был выставлен на продажу. Таблоиды разнесли новость об их разводе по обложкам журналов по всему миру.
Она хранила молчание, списывая это на то, что двум людям не следовало связывать себя узами брака.
Но затем ее бывший опубликовал серию клеветнических сообщений в Твиттере. Он не называл ее имени, но его намерения были ясны. Он обвинил ее в расстройстве пищевого поведения, а также в измене. Он также сфабриковал зависимость от наркотиков и алкоголя.
Поскольку на кону была ее репутация, у нее не было иного выбора, кроме как подать в суд.
Два года подготовки, судебных проволочек, и мы смогли выступить перед судьей и присяжными, что закончилось убедительной победой в нашу пользу. Моего гонорара хватило бы на всю жизнь.
— За день до того, как я отправился к Коре, мы с несколькими ребятами из команды пошли поужинать, чтобы отпраздновать это событие. У Коры была фотография, на которой я разговариваю со своей клиенткой. Мы сидели, прижавшись друг к другу, потому что в забронированном нами зале было шумно. Единственный способ, благодаря которому она могла сделать это фото, — это если бы она была в ресторане. Но со стороны это выглядело интимно. И почти никто не знал, что моя клиентка только что обручилась.
— Итак, она увидела тебя и твою клиентку. На ней было обручальное кольцо, и она подумала, что ты снова женишься.
Я кивнул.
— Кора вылила все это на меня. Я сказал ей, что это не ее собачье дело и что она бредит. Но она мне не поверила. Она начала кричать и бить меня. Я сказал ей, что ухожу, чтобы позвать кого-нибудь другого, раз ей нужна помощь по дому. Тогда она схватила нож и набросилась на меня. Она целилась мне в сердце. Я отразил удар, но она все равно умудрилась оставить глубокую рану.
Ларк выдохнула.
Даже сейчас, спустя месяцы, мне все еще было странно рассказывать эту историю. Она казалась реальной только по утрам, когда я стоял перед раковиной, обернув полотенце вокруг талии, а шрам — выпуклый и розовый — смотрел на меня из зеркала в ванной.
Я потянулся к пуговице под горлом и расстегнул ее вместе с пятью нижними. Затем я потянул ткань в сторону, открывая семидюймовый разрез на груди.
— Ронан. — Ларк поднесла руку ко рту, уставившись на шрам.
— Кора была под кайфом. Кокаин. Я должен был заметить это, когда зашел внутрь, но не заметил.
— У нее были проблемы с наркотиками?
— Когда мы были женаты — нет. — Я снова застегнул рубашку, оставив две верхние пуговицы расстегнутыми. — По словам ее матери, после развода Кора вела себя странно. Становилось все хуже и хуже, хотя никто не подозревал о наркотиках. Все думали, что она борется с тревогой и депрессией. А я был слишком занят, чтобы заметить это.
Выражение лица Ларк смягчилось.
— Я не думаю, что тебе стоит брать вину на себя. Вы не были женаты. Вы не жили вместе. Откуда ты мог знать?
— Мы были вместе долгое время. С первого курса колледжа.
— Это все равно не делает тебя ответственным.
— Да, но я знал Кору. Я знал, что она ревнивый человек. Всегда была ревнивой. Признаки были. Если бы я был внимательнее, я бы их заметил.
Поздно вечером приходили сообщения с вопросом, что я делаю. Звонки ранним утром с приглашением встретиться за чашечкой кофе. Они почти всегда совпадали со свиданием. Затем были объятия, которые затягивались надолго. Поцелуи в губы, от которых мне становилось не по себе. Но я отмахивался от всего этого, как от привычки, которая существует между бывшими супругами.
— Я должен был помочь ей. — Вместо этого я был слишком занят, живя своей собственной жизнью. Наслаждался своей свободой. После развода я впервые за много лет смог вздохнуть свободно. И я понял, что не любил Кору так, как мужчина должен любить женщину.
Всем своим чертовым сердцем.
Черт возьми, в тот момент я сомневался, что создан для такой любви.
— Где сейчас Кора? — спросила Ларк.
— Проходит лечение. В тюрьме. — Произносить эти слова было больно. Они были такими же сюрреалистичными, как и вся остальная история.
— Мне жаль, — сказала Ларк.
— Мне тоже. Я должен был помочь ей.
— Может, ты и помог.
Я не был уверен, что тюрьма кому-то поможет, но я мог надеяться.
— Может быть.
— Вот почему ты приехал в Каламити.
— Да. — Это моя большая перемена. — Спасибо, что выслушала.
— Спасибо, что рассказал мне. — Она взглянула на Рен, которая лежала на полу, засунув большой палец в рот. — Я лучше отнесу ее в ванну.
— Конечно. — Наверное, это был сигнал, что мне пора домой. Вместо этого, когда она встала с дивана, чтобы забрать дочь, я подошел к столу и убрал стаканы с молоком, оставшиеся после ужина.
Когда я вошел на кухню, из коридора донеслись плеск и звук льющейся воды. Посудомоечная машина была полна чистой посуды, поэтому я опустошил ее, роясь в шкафчиках и выдвижных ящиках, пока почти все не было убрано. Затем я вытер столешницы и вынес мусор в мусорное ведро на улицу.
Все, что угодно, лишь бы отсрочить свой уход.
Когда я вернулся в дом, Ларк вышла из холла вместе с Рен. Она оглядела кухню.
— Ты прибрался. Тебе не обязательно было это делать.
— Я не хотел уходить. Пока нет. — Может быть, я раскрыл слишком много карт, но, учитывая, что прошлое вышло наружу, я не был готов идти домой и оставаться один.
— Баба. — Рен указал на холодильник.
— Ладно. — Ларк наклонилась, опуская Рен на пол.
Как только ее пальцы коснулись пола, Рен начала хныкать и бегать за матерью.
— Вверх. Вверх.
— Я не могу нести тебя и готовить тебе бутылочку. — Ларк открыла холодильник, чтобы достать галлон молока.
— Иди сюда, Светлячок. — Я присел на корточки, подзывая ее.
Рен уставилась на меня так, словно я был незнакомцем и не был здесь весь вечер. Приятно осознавать, что перерыв и время принять ванну немного отвлекли нас друг от друга. Но я просто подождал, пока она, осторожно ступая, не подошла достаточно близко, чтобы взять ее на руки.
— Пижама с единорогом. У меня дома тоже есть такая. Безумно, правда? — Я пощекотал ей животик, чем заслужил улыбку. Когда я взглянул на Ларк, она с улыбкой на лице наполняла бутылку.
Прошло много времени с тех пор, как я так усердно старался заставить улыбнуться двух женщин.