— Хорошо.
Этот ребенок был совершенно предсказуем. У Эмбер всегда все было «хорошо». Никогда не «замечательно», «плохо», «великолепно» или «прекрасно». Просто «хорошо». И я еще не слышал, чтобы она в ответ спрашивала Герти о том, как прошел день.
Возможно, это у меня было «плохо». Черт, я был в отвратительном настроении всю неделю, в основном из-за того, что провел слишком много часов в этом самом месте, и все это в попытке избежать своего дома. Чтобы избежать Ларк.
Если бы это было в Калифорнии, долгие рабочие дни были бы проще простого. Я бы с легкостью заполнил четырнадцатичасовой рабочий день. Но это Каламити, и, пока я искал новых клиентов, мне было трудно не работать восемь часов, не говоря уже о том, чтобы чем-то занять Гертруду.
Вчера я был в таком отчаянии, что прочитала половину бадес риппера (прим. ред.: бадес риппер — это романтический роман с эротическим подтекстом, обычно в исторической обстановке, в котором главную героиню обязательно соблазняют) Герти. Это было на удивление приятно. И позволило мне на несколько часов отвлечься от реальности.
Не чувствовать себя трусом, коим я и являлся.
Так больше продолжаться не могло. Сегодня вечером. Я поговорю с Ларк сегодня вечером.
Не то чтобы я уже не пытался. Каждую ночь на этой неделе я пытался перейти дорогу к своему дому. Каждую ночь я приближалась на шаг к лужайке Ларк. Но потом я натыкался на невидимую стену, которая останавливала меня и заставляла бежать к себе домой, как гребаного слабака.
Сейчас я презирал себя.
Ларк, наверное, тоже.
Насколько она была зла? Насколько сильно я упустил свои шансы все исправить?
Прошла неделя с нашей ночи, проведенной вместе, и именно столько времени мне потребовалось, чтобы понять, что я хочу большего.
Больше ужинов за ее захламленным обеденным столом. Больше вечеров на диване в ее гостиной. Больше ночей в ее постели.
Скорее всего, она больше никогда не заговорит со мной. В этот момент я был готов довольствоваться дружбой. Но я собирался добиваться большего.
Если бы я только мог заставить свои ноги пересечь чертову подъездную дорожку.
— Ронан. — Эмбер помахала рукой перед моим лицом.
Я дернулся и дважды моргнул. Она сидела в кресле для гостей.
Если кто-то и умел выглядеть по-настоящему невозмутимым, так это Эмбер Скотт.
— Извини, — пробормотал я.
Эмбер была не единственной, кому приходилось отвлекать меня от мыслей о Ларк. Гертруда после обеда трижды заставала меня за тем, что я смотрел в пространство.
— Вы что-нибудь слышали? — спросила она.
— Пока нет.
— Серьезно? — Она разочарованно застонала и откинулась на спинку стула. — Почему так долго?
— Прошло четыре дня.
— Пять, включая понедельник, — поправила она.
— Ребенок, в судах много чего происходит. — Может, это и звучит как катастрофа, но я сомневаюсь, что это дело имеет первостепенное значение. — Ты просила свою маму о встрече?
Она уставилась на угол моего стола.
— Я же говорила вам, что она занята.
То же самое оправдание я слышал уже несколько дней. Занятая мама, которая даже не удосужилась поговорить с адвокатом своей дочери.
Это была полная чушь. И, черт возьми, я должен был сообщить Эмбер об этом несколько недель назад. Я должен был прекратить этот судебный процесс еще до того, как он начался. Но вместо этого я использовал это как предлог, чтобы привлечь внимание Ларк. Что, черт возьми, со мной было не так?
— У меня заканчивается время, — отрезала Эмбер.
— Тебе восемнадцать. У тебя нет ничего, кроме времени.
— Учебный год заканчивается через месяц. — Она четко выговаривала каждый слог. Это напомнило мне судью, который стучит молотком в конце долгого судебного дня.
— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы стать юристом?
— О чем вы говорите?
— Неважно. — Я отмахнулся. — Держу пари, мы получим ответ на следующей неделе.
— А что, если нет? — Она взмахнула рукой. — Я должна изменить оценку. Сейчас.
— Это не будет концом света.
Ее зеленые глаза вспыхнули.
Когда она впервые пришла в офис, она была молчалива. Мне пришлось уговаривать ее назвать свое имя. Но теперь ей было со мной комфортно. Она была вспыльчивой, эта девчонка. Ее вспыльчивость приводила к моей головной боли.
Если бы она просто рассказала мне, что происходит на самом деле, это, несомненно, облегчило бы мою жизнь.
— Я не смогу произнести прощальную речь, если это не сработает, — сказала она. — И все мое будущее рухнет, если я не получу балл 4.0.
— Эмбер, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты немного мелодраматична?
На этот раз никакого шока. Ее глаза сузились, и, если бы она могла выдыхать огонь из своих ноздрей, я бы превратился в живой факел.
Про речь она еще не упоминала. Возможно, человек, с которым она соревновалась, был придурком, и она отчаянно хотела победить.
— Есть ли какая-нибудь ученица, которую ты пытаешься переплюнуть?
— У Мари Хоук отличные оценки. — Эмбер закатила глаза. — Она принцесса.
— А-а. Значит, тебе нужна оценка получше, чтобы превзойти Мари.
— Ну, я думаю. Но на самом деле дело не в этом. Почему ты упомянул Мари?
— Ты ее упомянула.
— Нет, я этого не делала.
— Да, сделала.
— Нет. Не. Сделала.
Господи, спаси меня. Я закрыл глаза, призывая на помощь все свое терпение.
— Выступление с прощальной речью — это условие для получения стипендии, на которую ты пытаешься претендовать? — Раньше я об этом не слышал, но прошло много времени с тех пор, как я подавал документы на получение стипендии в колледже.
— Нет.
— А какие условия? Кроме среднего балла 4,0?
Эмбер нахмурилась, выпрямляясь.
— Почему это имеет значение? Мне нужно быть идеальной, а это значит, что мисс Хейл придется изменить мою оценку.
Если бы дефляция была олимпийским видом спорта, эта девушка могла бы выиграть золото. Я бы назвал ее подающим надежды юристом, из всех, кого я когда-либо встречал.
— В какой колледж ты собираешься поступать?
— Я, эм, еще не решила. — Она отвела взгляд, обращаясь к моей книжной полке.
— Куда ты подала заявление?
— В университет штата Монтана.
Этим утром, испытывая скуку и отчаянно нуждаясь в том, чтобы заняться чем-нибудь, кроме мыслей о Ларк, я позвонил в оба государственных университета. В каждом из них были солидные программы финансовой помощи и множество возможностей для получения стипендий, которые не требовали идеального среднего балла.
— Ты проверяла какие-нибудь университеты за пределами штата? — Если я задам достаточно вопросов, смогу ли я в конечном итоге докопаться до сути проблемы? Сомнительно. Но я все равно спросил.
— Нет.
— Почему нет?
— Они дорогие. — Она стиснула зубы.
— Ты всегда можешь взять кредит на обучение.
Она фыркнула, вставая со стула и поднимая рюкзак. Со вчерашнего дня он не стал легче. Что за еду она распихала по карманам сегодня?
— Тебе не нужно торопиться, — сказал я, открывая ящик, чтобы достать «Воздушный рис» в блестящей голубой обертке из фольги. — Хочешь?
Эмбер пожала плечами.
Этого было достаточно. Я бросил ей угощение, затем достал из ящика стола еще одно и съел свое, пока она засовывала свое в карман тех же джинсов, которые были на ней в среду. Как и эта рубашка.
Насколько я мог судить, у Эмбер было в общей сложности четыре наряда. Они надевались поочередно. Иногда она меняла джинсы и рубашки, чтобы их сочетать. Но обувь всегда была одинаковой. Как и ее рюкзак. Как и ее пальто. Сегодня он был повязан вокруг ее талии.
— Какие планы на выходные? — спросил я, продолжая жевать.
— Домашнее задание.
— А как насчет развлечений?
Она пожала плечами.
Я ущипнул себя за переносицу, моя головная боль усиливалась с каждым вопросом, оставшимся без ответа.