— Как вы думаете, получим ли мы ответ от судьи на следующей неделе? — спросила она.
— Возможно.
— Отлично. Тогда, наверное, мне придется вернуться в понедельник.
— Или ты могла бы дать мне номер своего мобильного телефона, и я мог бы позвонить тебе.
Она опустила взгляд в пол.
— Я бы предпочла прийти лично.
— Как скажешь. — Я вздохнул. — Тогда увидимся в понедельник. Хороших выходных.
Она вышла за дверь. Топот звучал так же, как и при приближении.
— И вам хороших выходных, Ронан, — крикнул я ей вслед. — Спасибо за «Воздушный рис».
Ничего. Я не мог ее видеть, но меня бы не удивило, если бы она показала мне средний палец.
Я подождал, пока дверь со свистом закроется, затем направился в приемную, наблюдая в окно, как Эмбер посмотрела в обе стороны, прежде чем перейти Первую улицу.
Она крепко держала руки на лямках своего рюкзака, словно готовилась к походу.
— О ее матери по-прежнему ничего не известно? — спросил я Гертруду.
— Ничего. Это самое странное. — Гертруда была разочарована тем, что ее самый надежный источник информации, «Мельница слухов Каламити», иссяк.
Эмбер дошла до тротуара на противоположной стороне улицы. Она поправила рюкзак на плечах, затем ускорила шаг и зашагала дальше.
Ей было восемнадцать, и, насколько я видел, у нее не было ни машины, ни мобильного телефона. В городе было много детей этого возраста, у которых не было собственного транспорта, но они могли ездить на автобусе или на Муни (прим. ред.: Муни — это система общественного транспорта в городе Сан-Франциско, Калифорния). В Каламити не было общественного транспорта. Зимой она тоже ходила пешком? А вечером?
— Это расстраивает. — Я провел рукой по волосам, наблюдая за ней, пока она не скрылась из виду.
— Хотела бы я знать, где работает ее мать. Я бы просто пришла однажды и разобралась с этим.
Я выпрямился.
— Это неплохая идея.
— Ты знаешь, где она работает?
— Нет. — Я развернулся и побежал к себе в кабинет, на ходу хватая ключи со стола. Затем я поспешил к двери. — Ты закроешь?
— Да, конечно. Куда ты идешь? — Глаза Гертруды за оправой цвета фуксии были широко раскрыты, но у меня не было времени останавливаться и объяснять.
Я терял каждую секунду, а Эмбер все шла и шла.
Я запрыгнул в «Стингрей» и вставил ключ в замок зажигания. Затем я развернулся и помчался в направлении Эмбер.
Она прошла уже три квартала и дошла до угла, где нужно было повернуть. Если бы я подождал еще минуту, то потерял бы ее из виду.
Я последовал за ней по боковой улице, держась на расстоянии и стараясь быть как можно незаметнее. Каждые несколько минут я останавливался у обочины, прячась за припаркованной машиной или грузовиком. Затем я снова выезжал на дорогу, следуя за Эмбер.
Сыщиком я не был. Если бы она обратила хоть немного внимания на окружающую обстановку, то заметила бы меня. Моя машина была воплощением роскоши.
Но она продолжала идти, не обращая внимания на то, что я за ней слежу.
Что, если бы я был педофилом или насильником? Что, если бы я был похитителем или торговцем людьми? За четыре квартала она ни разу не оглянулась через плечо.
И я неделями отпускал ее домой одну. В понедельник это прекратится. Я не был уверен, какое оправдание придумаю, но с этого момента я буду подвозить ее домой. Понравится ей это или нет.
Я проехал по необычному району, где дома были старыми, но ухоженными. Затем мы миновали парк с бейсбольной площадкой с одной стороны и игровым полем с другой, разделенные лужайкой, такой зеленой, что она казалась неоновой.
Она собиралась домой? К другу домой? Я посмотрел на одометр. Мы уже проехали около мили. Это была долгая прогулка, а Эмбер и не думала останавливаться.
За парком был еще один район, на этот раз не слишком живописный и ухоженный. Через два квартала мы добрались до трейлерной стоянки. Дома выстроились в линию вдоль улицы, их дворы были в основном заставлены автомобилями, а редкие заборы из сетки-рабицы.
«Стингрей» был слишком громким. Двигатель урчал, но это место было похоже на тот квартал, где люди ожидали услышать лязг и рев, а не ровный гул безупречной машины.
И все же, несмотря на шум, производимый моим «Корветом», Эмбер не обернулась. Она была в наушниках? Как она могла не заметить, что я еду за ней, и не услышать звук моей машины? В любой момент я ожидал, что она развернется и побежит от меня, как будто пустилась в погоню за диким гусем.
Но она продолжала идти. Так что я продолжал следовать за ней, на этот раз не в силах спрятаться, потому что мне было нелегко припарковаться.
Мы дошли до конца трейлерного парка, и когда Эмбер не остановилась ни у одного из домов, у меня внутри словно камень упал. Впереди показалась роща. Потрескавшийся тротуар улицы закончился, сменившись гравием.
Эмбер продолжала идти, обходя деревья по проторенной тропинке между стволами.
— Черт.
Дорога изогнулась. Я задержался, ожидая, пока она углубится в деревья, а затем помчался вперед. Там, дальше, должен был быть дом, а это, должно быть, дорога. Она, должно быть, решила срезать путь, верно?
Гравийная дорожка огибала деревья. За окном пассажирского сиденья виднелось поле, покрытое крошечными ростками, урожай только-только начинал пробиваться из-под земли.
Позади меня поднялось облако пыли, когда я нажал на газ, не желая терять Эмбер из виду. Затем, как я и надеялся, дорога повернула в другую сторону. Трейлеров стало больше, и они казались еще более грязными, чем предыдущие. Всего их было три.
Рядом с первым стоял разбитый грузовичок «Шевроле». Я припарковался рядом с ним, надеясь, что пыль осядет или Эмбер ничего не заметит.
В понедельник я не только подвезу ее, но и поговорю о том, как быть более внимательной к своему окружению. Или мы можем поговорить об этом сегодня, если я смогу ее найти.
Куда она делась? Пока я петлял между деревьями, она исчезла. Я осмотрел каждый трейлер, но ее нигде не было видно.
— Черт. — Я стукнул кулаком по рулю. Я опустил стекло, прислушиваясь к шуму. Вдалеке залаяла собака, но в остальном было тихо. Даже слишком тихо.
Она должна была быть где-то здесь. Думаю, поскольку трейлеров было всего три, я мог просто ходить от двери к двери и молиться, чтобы меня не пристрелили за незаконное проникновение. Поэтому я поднял стекло, заглушил двигатель «Корвета» и сунул ключи в карман. Затем я вылез из машины, еще раз оглядевшись по сторонам.
Запах влажной земли и деревьев ударил мне в нос. К этому запаху примешивался легкий привкус ржавчины, вероятно, от «Шевроле». Трейлеры, видневшиеся за моим ветровым стеклом, выглядели отвратительно, но сейчас они были еще хуже. У ближайшего из них в обшивке были дыры, и кое-где они были заклеены клейкой лентой. Два окна были заколочены досками. Кусты пытались поглотить трейлер в конце ряда. Здесь кто-нибудь жил?
Или это был какой-то заброшенный район, куда Эмбер приходила потусоваться? Может, она встречалась со своим парнем или что-то в этом роде? О, боже, я надеялся, что она не употребляет наркотики.
Или что один из этих трейлеров не был ее домом.
Что ж, если бы мне пришлось выбирать, я бы надеялся, что она живет в среднем. В его окнах все еще были стекла, а жестяная обшивка лучше, чем у других. Не то чтобы на нем не было изрядной доли ржавых пятен, но явных дыр не было.
Я сделал шаг, собираясь начать поиски, когда воздух наполнил голос, напугавший меня почти до смерти.
— Ты мог бы хотя бы подвезти ее.
Я резко обернулся, прижав руку к груди, когда подошла Ларк.
— Черт.
Она не извинилась за то, что напугала меня. Она была не тем человеком, которому нужно было извиняться.
— Что ты здесь делаешь? — спросил я, и мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
— Я следила за тобой последнюю милю. Время от времени поглядывай в зеркало заднего вида. — Позади нее, примерно в двадцати ярдах, спрятавшись за деревьями, где он был почти незаметен, стоял «4Раннер».