— Все верно, детка. Ты им ничего не должна. — Он заправил прядь волос мне за ухо. — Как и мне.
Он заслуживал того, чтобы знать. Наши истории должны были быть обоюдоострыми.
— Я думала о переезде, — сказала я.
Все его тело напряглось.
— Что?
— В Бозмене есть работа преподавателя в четвертом классе. Идея начать все сначала очень привлекательна. Где фамилия Хейл ничего не значит, и, если кто-то захочет познакомиться со мной, он подойдет и познакомится.
Тень вины промелькнула на его красивом лице.
— Мне не следовало говорить о тебе с Гертрудой.
— Дело не в тебе. — Я грустно улыбнулась ему. — Я понимаю, почему ты спросил. Это просто… Каламити. В нем есть что-то хорошее, и что-то плохое. Сегодня ты напомнил мне о хорошем.
— Так вот почему ты поссорилась со своей сестрой, не так ли? Потому что ты думаешь о переезде?
Я кивнула.
— В глубине души, я думаю, она понимает. Но она не хочет, чтобы я переезжала.
— Я тоже. — Он поднял руку, чтобы провести по моей щеке, его пальцы запомнили изгиб. — Ты не можешь переехать. Я только что приехал сюда.
О, мое сердце. Он понятия не имел, как сильно я хотела остаться. Ради него. Несмотря на то, что мы совсем недавно начали встречаться, перспектива того, чем это могло бы стать, была такой заманчивой.
— Я еще не уверенна в этом, — сказала я. — Это просто вариант. Я пытаюсь сделать то, что правильно для Рен.
— И ты не думаешь, что это Каламити?
— Я не знаю. — Я снова повернулась на бок, тупо уставившись в пол гостиной. — Я хочу, чтобы у нее были близкие отношения с бабушкой и дедушкой. Со своими дядями и тетями, друзьями и семьей.
— Но…
— Но я не хочу, чтобы она слышала слухи обо мне. Или о себе.
Ронан, вероятно, слышал эти слухи, но на всякий случай я озвучу их. Чего я никогда раньше не делала.
— Люди говорят, что у меня был роман с женатым мужчиной и я забеременела. Что я оставила Рен только в качестве наказания, потому что он не хотел бросать свою жену. И что причина, по которой я могу жить в этом доме на зарплату учителя, в том, что он заплатил мне за то, чтобы я молчала.
Ронан напрягся, его руки обвились вокруг меня, когда он слушал.
— Другие люди говорят, что я обратилась в банк спермы, потому что на мне никто не хотел жениться. Есть и те, кто говорит, что это была связь на одну ночь с туристом. А некоторые думают, что я забеременела случайно и скрыла это от отца.
— Ты же знаешь, мне наплевать на то, что думают люди.
Я начала понимать это. Он, возможно, и просил Герти поделиться сплетнями, но я поняла, что он не придавал им большого значения. Ронан был человеком, у которого было собственное мнение.
— Между прочим, ничего из вышеперечисленного не является правдой.
Когда я рассказала Керриган и Нелли подробности о том, как забеременела, слова вырвались у меня потоком словесной рвоты — это помогло мне справиться с ужасной утренней тошнотой. Но я так давно никому об этом не рассказывала, что объяснение застряло у меня в горле.
Ронан дал мне время. Его руки продолжили скользить вверх и вниз по моей спине, пока я не прижалась к нему. Если бы только я могла спрятаться поглубже и не произносить этих слов. Он бы просто услышал их в моей голове.
— Некоторое время назад я ездила на Гавайи со своей сестрой и ее мужем. Моя лучшая подруга Нелли и ее муж Кэл тоже поехали.
— Кэл Старк? Герти сказала мне, что он живет здесь.
— Да.
Кэл не был таким засранцем, каким его изображали в старых выпусках «Э-Эс-Пи-Эн» о его конфликтах в НФЛ. Ронан и сам это поймет. Рано или поздно они встретятся.
Множество людей, включая мою кузину, видели, как мы держались за руки в центре города. Моя мама уже дважды звонила сегодня днем. Я проигнорировала ее, но ожидала еще одного звонка утром. Она, вероятно, пригласит нас домой, чтобы все могли познакомиться с Ронаном.
Мама стала бы суетиться из-за него. Папа и Зак оценили бы его по достоинству. А Керриган пригрозила бы ему кастрацией, если бы он когда-нибудь причинил мне боль.
— Все делали все возможное, чтобы привлечь меня, но я была в отпуске с двумя парами. Я был пятым колесом. Так что через год на весенних каникулах я вернулась на Гавайи одна. Это было… одиноко. Наверное, я ожидала, что там будет более спокойно. Неделя, чтобы я могла читать, загорать и делать все, что захочу. Но я чувствовала себя как та грустная женщина, которая сидит одна в красивом ресторане и смиряется с тем фактом, что ее жизнь складывается не так, как она планировала.
Возможно, общество вынуждало молодых вступать в брак и создавать семью. А может, это был естественный путь для большинства людей, оказавшихся в Каламити. Я была единственным человеком в моем выпускном классе, который не был замужем — или разведен.
— Я познакомилась с парнем в баре на третий вечер моего пребывания на курорте. Он был хорош собой. Харизматичный.
Ронан хмыкнул.
— Хватит об этом.
Я повернулась к нему лицом, убирая темные волосы с его лба.
— Не такой красивый и харизматичный, как ты.
— Очевидно.
Я закатила глаза.
— Твое эго.
— Тебе оно нравится. — Он наклонился, чтобы поцеловать меня.
Да, нравится. Очень.
— Мы переспали. Остаток отпуска провели вместе. Но держались непринужденно. Мы не делились личными подробностями. Только именами, номерами комнат и телефонов. И выделяемыми организмом жидкостями.
Ронан застонал.
— Ты убиваешь меня, детка.
Я рассмеялась, благодарная за то, что он смог заставить меня улыбнуться.
— После поездки я вернулась домой, и жизнь стала нормальной. Я не ожидала и не хотела видеть его снова. Дело было не в нем.
Смысл был в сексе. И в том, чтобы провести несколько ночей с компаньоном на Гавайях.
— Через несколько недель у меня должны были прийти месячные, но не пришли. Я узнала, что беременна. Один из презервативов не сработал, и я позвонила ему. Он был… другим.
— Что значит, другим? Этот сукин сын был женат, не так ли?
— Насколько я знаю, нет. — Хотя в тот момент я не поверила ни единому слову из того, что сказал мне Картер. — Он вел себя так, будто не помнит меня. Прошли недели, а не годы. Но я была просто еще одной женщиной, которую он трахнул и забыл.
Напряжение в теле Ронана усилилось, но он продолжал молчать, прислушиваясь. Его руки обвились вокруг меня, удерживая так, словно он знал, что это только начало. Что мне понадобятся объятия, когда все всплывет наружу.
— Я никогда в жизни не чувствовала себя такой использованной, — прошептала я. — Такой дешевой.
— Ублюдок, — пробормотал он.
— Именно. Он заставил меня рассказать ему, откуда я его знаю. Это было смешно. Он заставил меня рассказать подробности нашего совместного времяпрепровождения, обрывки разговоров. И я чертовски уверена, что он помнил, но это было похоже на тест. Очевидно, я прошла его, потому что он, наконец, сказал: «О да. Я помню тебя».
Ронан фыркнул.
— Придурок.
— Он спросил меня, зачем я звоню. Типа, как я посмела воспользоваться номером телефона, который он мне дал. Я сказала ему, что беременна. — У меня подскочила температура, когда ярость закипела в жилах. Просто прокручивая в голове этот разговор, я пришла в ярость.
Телефонный разговор длился десять минут, максимум пятнадцать. Но каждая секунда этих минут запечатлелась в моей памяти. Каждое слово. Каждое оскорбление.
— Он сказал мне, что я лгу. Что это невозможно. А когда я настояла на том, что говорю правду, он сказал, что не хочет иметь к этому никакого отношения, пока я не сделаю тест на отцовство.
Мысль о том, что Рен может быть не его, заставила меня скривить губы.
Ронан сжал руки еще крепче, стало немного больно, но я была так взбешена, что позволила ему сжимать себя.
— Я повесила трубку. С тех пор я ничего о нем не слышала и не связывалась с ним. С этого момента Рен стала моей, и только моей. Я даже не указала его в ее свидетельстве о рождении.