Он хмыкнул.
Мудак. Очевидно, он никогда раньше не слышал вежливых извинений. Я сжала руки в кулаки, когда он обошел меня, не сказав ни слова. Сколько дней он просидел в моем классе, даже не поздоровавшись? Ну и мудак.
Я уже собиралась направиться к двери, но в нос мне ударил запах его одеколона. Он был приятный. Не такой пьянящий, как древесный аромат Ронана, но от Уайлдера хорошо пахло. И выглядел он тоже хорошо.
Возможно, именно это меня так разозлило, помимо грубого отношения и незаслуженного презрения. В первый день, когда мы познакомились, моей первой мыслью было: «Ого! Он горячий.». Борода. Высокий, мускулистый. И в то время даже этот хмурый вид был привлекательным — с тех пор он все испортил. Он решил возненавидеть меня без всякой причины, так что он стал менее привлекательным в моих глазах.
Уайлдер Эбботт, вероятно, был потрясающим, когда смеялся. И все же единственный раз, когда я видела хотя бы намек на улыбку, это когда он сидел в классе перед своими учениками. С ними он казался мягче.
Но со мной он был холоден как лед.
— В чем твоя проблема? — Слова, которые я сдерживала годами, вырвались наружу. Не было времени на этот разговор, но, черт возьми, на сегодня с меня хватит. Я годами разбиралась с его дерьмом, и с меня было достаточно.
Отсутствие фильтра Ронана, должно быть, передалось мне вместе с его высокомерием.
Уайлдер остановился и, раздраженно вздохнув, повернулся.
Я уперла руки в бока.
— Что у тебя за проблемы со мной? Это была не моя идея, чтобы ты оставил подготовительный класс. И не похоже, что ты был особенно дружелюбен до того, как началась вся эта заваруха. Я никогда ничего не делала, только старалась не попадаться тебе на пути. — И я была милой. Вначале я была очень милой.
У него задергалась челюсть, но он ничего не ответил.
Типично. Я махнула рукой.
— Как скажешь. Если повезет, в следующем году я вернусь в начальную школу, где смогу притвориться, что тебя не существует. — А, если мне снова придется преподавать в старшей школе, Уайлдер мог идти на все четыре стороны. С этого момента он переместился из моего списка говнюков в список тех, кто мне больше не нужен.
— Ненавидь меня, сколько хочешь. С меня хватит. — Пошел ты нахуй, мистер Эбботт. Я повернулась, готовая сбежать и добраться до здания суда, но он остановил меня.
— Ларк. — То, что он назвал меня по имени, было так же шокирующе, как и нотки доброты в его голосе.
Я снова посмотрела на него, приподняв бровь.
— Да?
— Я женат. Или… был женат.
— Хорошооо, — протянула я. Бедная женщина. — Тебе нужны мои поздравления или соболезнования?
— Моя жена умерла.
— Ой. — Я вздрогнула. Дерьмо. То, что он был придурком, не означало, что я тоже должна им быть. — Я сожалею о твоей потере.
Он изучал мое лицо, и его челюсть снова напряглась.
— Ты похожа на нее.
Хм, что? Я была похожа на его покойную жену. В этом была причина его враждебности?
— Я не испытываю к тебе ненависти, — сказал он, уставившись в стену рядом со мной. — Иногда мне тяжело смотреть на тебя. У нее были карие глаза, как у тебя. У вас одинаковый цвет волос. И она много улыбалась. Ты много улыбаешься.
Я открыла рот, но не знала, что сказать. Извиниться за свою внешность? За улыбку? Неа.
— Дело не в тебе, — сказал он. — Дело во мне.
— Что ж, такое у меня впервые. Обычно мужчины приберегают эту фразу для расставания.
Его губы сжались в тонкую линию в ответ на мою попытку пошутить.
— Она не была такой язвительной, как ты.
— Если ты думаешь, что это был сарказм, то ты еще ничего не видел. — Этот комментарий вызвал бы у Ронана смешок. Всякий раз, когда я показывала ему свой характер, он отвечал на это остроумием и сарказмом. Подшучивание было частью нашей прелюдии.
Уайлдер, с другой стороны, не выглядел даже слегка удивленным.
Было сомнительно, что мы станем друзьями, но я была бы не против, чтобы мы были просто коллегами, которые не питают взаимной ненависти.
— Я сожалею о твоей жене.
Он опустил взгляд в пол и кивнул.
— Прости, что я был…
— Сварливым ублюдком.
Он снова нахмурился.
— Ты можешь говорить слово «ублюдок» в школе?
Я пожала плечами.
— Дети говорят, так почему мне нельзя?
Может, мне это показалось, но я могла бы поклясться, что на его губах мелькнул намек на улыбку. Если Уайлдер собирался стать любезным, мне придется перестать называть его Мудаком Эбботтом. На сегодня этого было достаточно, поэтому я повернулась, но он снова остановил меня.
— Ларк.
— Да? — Я выгнула бровь.
— Ты хороший учитель. Было… приятно наблюдать, как ты учишь старшеклассников.
Я моргнула. Он серьезно сделал мне комплимент?
— Не бросай школу из-за меня.
— Не буду. — Да, он мне не нравился, но он не оказывал большого влияния на мою жизнь.
— Тогда не уходи из старшей школы. В этих стенах можно многое сделать. — Он покрутил пальцем в воздухе.
— И ты думаешь, я тот человек, который может это сделать?
Он пожал плечами. Затем повернулся и пошел прочь.
Прокручивая в голове его слова, я направилась к зданию суда. Тяжесть того, что должно было произойти, обрушилась на меня, как тонна кирпичей, когда я парковала свою машину.
Я оглядела тротуары в поисках Эмбер, но они были почти пусты, поэтому я поднялась по бетонной лестнице, мои руки все еще дрожали, и направилась по лабиринту коридоров в зал суда. Эйден ждал за двойными дверями.
— Привет. — Он пожал мне руку, одарив доброй улыбкой. — Как дела?
— Готов покончить с этим? — выдохнула я.
— Все будет хорошо. Я ни капельки не волнуюсь.
— Отлично.
Его уверенность ничуть не успокоила мои расшатанные нервы. Эйден открыл дверь в зал суда и придержал ее, чтобы я могла войти первой.
Я впервые была в зале суда, и он оказался больше, чем я ожидала. Более пугающим. В передней части зала возвышалась судейская скамья, чтобы все знали, кто здесь главный. Она была сделана из дуба, окрашенного в медовый цвет, который сочетался с деревянными панелями на стенах.
Висящие на золотых столбах в противоположных концах комнаты американский флаг и флаг штата Монтана были единственными яркими цветами в этом помещении. Если не считать деревянных элементов декора, все остальное было чисто белым.
За столами истца и ответчика стояло около десяти рядов стульев. Эмили Кейн сидела в ряду позади нашего пустого стола. Когда мои туфли застучали по серому ковру, она повернулась и улыбнулась.
Я выдавила улыбку в ответ. Дыши, Ларк.
Я перевела взгляд на Ронана, надеясь, что это поможет мне успокоиться. Этого не произошло.
Его волосы были идеально уложены, а широкие плечи обтягивал сшитый на заказ черный пиджак. Его спина была прямой, и от напряжения в его фигуре у меня скрутило живот. Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что сегодня на нем не будет сексуальной ухмылки.
Эмбер сидела рядом с ним. Услышав мои шаги, она обернулась и одарила меня таким взглядом, которым гордился бы Уайлдер Эбботт. Это был ее первый зрительный контакт со мной за несколько недель.
Да, она ненавидела меня. Так или иначе, мне предстояло жить с этим фактом.
Эйден, должно быть, заметил это, потому что он подошел ко мне, нежно взял меня за руку и повел к нашему столу. Затем он сел на стул, закрывая Эмбер и Ронана своей крупной фигурой.
Вчера вечером мы разговаривали по телефону около часа. Ронан купал Рен, чтобы я могла поговорить со своим адвокатом. Эйден объяснил мне, что делать и что говорить. Я должна была отвечать на вопросы, когда их будут задавать, но в остальном молчать. Ронан дал мне тот же совет.
Так что я сидела, сложив руки на коленях, и считала секунды, пока не открылась дверь рядом со скамьей подсудимых. Сначала вышел судебный пристав, а за ним судебный репортер — она ходила на йогу в «Рефайнери».