— Это как? — удивился юноша.
— У тебя и вправду есть пробелы в истории, Икари-кун.
— Я не совсем уловил, при чём тут реальная битва Тихоокеанской войны полувековой давности.
— Ну, Пен-Пен же смирился и стал жить с Мисато, так?
— Так.
— А значит, согласился есть то же, что и она. Но раньше он был ох какой привереда.
Тут же прозвучал грустный «уарк», после чего пингвин ещё сильнее прижался к юноше.
«Железная логика», — подумал Синдзи и нервно усмехнулся.
— А вот и я! Проголодались? — явилась хозяйка с подносом, на котором расположились четыре глубокие тарелки с массой, похожей на лапшу с карри, различные закуски, а также три банки: одна — с колой, две — с пивом.
— Уарк! — первым отреагировал на странные запахи пингвин.
— А ты, Пен-Пен, предатель! — пожаловалась Мисато. — Будешь сегодня свои слюньки кушать.
— Уа-арк! — птица тут же запрыгала вокруг Кацураги, моля о пощаде.
— Жестоко, Мисато-сан, — неодобряюще бросил Синдзи.
— А ты как думал она Пен-Пена приручила?
— Мне в подчинении иногда давали натуральных кретинов, которые не знали, где право, а где лево, — Мисато поставила поднос на столик и уселась рядом с остальными. — Что мне пингвин, у которого ай-кью на треть больше, чем у любого среднестатистического рядового.
Пен-Пен сразу устроился рядом со своей хозяйкой, ластясь к ней. Кацураги всё же сжалилась над пингвином и поставила рядом с ним тарелку. Счастливый «Уарк!» раздался по всей квартире.
— Во всяком случае, моё солнышко куда как круче твоих котов, Риц, — Мисато погладила птицу по пузу, — а то они у тебя вечно повиснут в проходах, не понимая, хотят выйти или остаться. Как это бесит!
— Ничего ты не понимаешь, — Акаги покосилась на ужин. — Состояние кота не может быть объяснено с позиции классической физики. Коты описываются квантовыми уравнениями и могут находиться в состоянии принципа суперпозиции, когда они одновременно выходят из комнаты и одновременно в ней остаются.
Юноша не мог понять — это она так шутит или нет? Ибо выражение лица учёной нисколько не изменилось.
— Да-да, наверное, твои когтистые ленивцы брали уроки у кота Шрёдингера — тот был мастером в этом.
— Как и Ангелы, — слегка усмехнулась Рицко.
Синдзи, мало что понимая в их разговоре, ради разнообразия неодобрительно повозился палочками в своей порции, перемешивая странную субстанцию из лапши и соуса карри. Однако, принюхавшись, он мог точно сказать, что сие, с позволения сказать, «блюдо» куда как аппетитнее американских сухпаёв, особенно на вид.
— Ну что вы, не стесняйтесь! — одной рукой Мисато вскрыла банку пива, а другой занесла палочки над своим кулинарным творением. — Приятного аппетита!
И тут же по-армейски набросилась на долгожданную еду, поглощая с невероятным аппетитом. Её подопечный и подруга не обладали военным опытом — не познали связанных с ним лишений, поэтому решили аккуратно подойти к процессу.
— Ну что ж, — произнесла Акаги, пытаясь оставаться беспристрастной, — приятного аппетита.
— Да, приятного, — кивнул Синдзи и отправил к себе в рот первую порцию.
Первое его впечатление: «Хорошо, что готовлю я». Второе было более конкретное: «Острое!» Третье: «Офигеть острое!» Еле жуя, юноша медленно глянул на старавшуюся сохранить невозмутимость интеллигентную женщину с докторской степенью. Да только на её лице всё было прекрасно написано.
«Чёрт, насколько же оно острое!» — взмолился Синдзи.
— Мисато, как можно было испортить уже почти готовую еду? — Рицко удалось сдержаться: помог глоток холодного слабоалкогольного напитка. — Пиво нормальное — уже прогресс.
— Что? А по-моему, очень даже вкусно! — довольная хозяйка квартиры перевела взгляд на своего питомца. — Так, Пен-Пен?
Синдзи мог поклясться, что птица сглотнула от страха пробовать ЭТО.
— Ведь так, Пен-Пен? — Мисато продолжала буравить взглядом бедное животное. У Синдзи не осталось никаких сомнений — эта женщина способна построить любого.
Пингвин жалостно похлопал глазами-бусинками, обречённо понимая, что ему ничего не остаётся, как попробовать готовку его хозяйки. И зря он рискнул: его вкусовые рецепторы явно не были готовы к такому, и после первой же порции Пен-Пен натурально отключился, упав навзничь. Или же сделал вид, поди разбери.
— Эй, очнись, солдат! — Мисато принялась тормошить его. — Встать!