И опять в ожидании потянулись тревожные дни и ночи.
Сегодня уже было одиннадцатое июля, а южнее армии Анатолия Васильевича все еще шли ожесточенные бои. Война была совсем рядом, в десяти — двенадцати километрах от Грачевки: земля, хаты, воздух содрогались беспрерывно.
Анатолию Васильевичу и всем в штабе армии было известно, что немцы к исходу восьмого июля только на участке Малоархангельск — Поныри — Гнилец потеряли до сорока двух тысяч убитыми, до восьмисот танков и самоходных орудий «фердинанд». Рокоссовский умелыми контрударами свалил «гитлеровского зверя». Но как раз Вот это-то и угрожало армии Анатолия Васильевича: смертельно раненный зверь может еще вскочить на ноги и кинуться в сторону, то есть на армию Анатолия Васильевича. В этом отношении самую большую тревогу стал проявлять Пароходов. Он за эти дни, разъезжая по дивизиям, полкам, по тылам, всех «взвинчивая», стал походить на солдата, которому сказали: «Вот сейчас ты пойдешь в бой. Будь готов!» Но удивительно спокоен был Макар Петрович.
Когда около него начинали нервничать, особенно Пароходов, начштаба стучал костяшками пальцев по столу и произносил:
— После войны всем надо ехать в Кисловодск: сердца шалят.
Но сегодня расстроился и Макар Петрович.
Они — Анатолий Васильевич, Пароходов, Макар Петрович, Нина Васильевна и Николай Кораблев — сидели за столом и завтракали.
— Мы, как старые солдаты, — с легкой руки Рокоссовского Анатолий Васильевич в разговоре теперь всегда подчеркивал: «Мы, старые солдаты», что очень не нравилось Нине Васильевне, особенно «старые». — Мы старые солдаты и должны иметь волю — не нервничать, — это он сказал по адресу Пароходова, но тот все равно то и дело вскакивал из-за стола и вскрикивал:
— Ох ты! Долго в напряжении стоит армия. Долго! Мы как откупоренное вино: оно может перестояться и превратиться в уксус. Знаете об этом?
Анатолий Васильевич хотел было сказать: «Мы, старые солдаты», — но, глянув в окно, встревоженно произнес:
— Маршал! — и кинулся на выход.
Нина Васильевна поднялась из-за стола и, обращаясь к Николаю Кораблеву, сказала:
— Пойдемте сюда, — и увела его за перегородку, усадив тут на стул, а сама села на кровать.
Маршала Николай Кораблев до этого знал только по портретам в газетах. По портретам в газетах он казался огромного роста, широкоплеч, а вот тут, через щель перегородки, он увидел, что маршал совсем небольшого роста. Губы у него толстоватые, а в уголках губ какие-то жесткие черточки, которые он, видимо, намеренно скрывал улыбкой. Лоб высокий, выпуклый.
Маршал привез с собой генерала Купцианова, командующего соседней армией, того самого Купцианова, которого почему-то недолюбливал Анатолий Васильевич. Анатолий Васильевич знал, что Купцианов в молодости носил русскую фамилию Купцов, а потом через печать изменил на Купцианов, что теперь он у себя в армии живет на широкую ногу: у него целый штат прислуги — девушки в беленьких фартучках, винный погребок, десятка полтора автомашин, что он возит с собой даже ванну. В этом как будто ничего особенного не было, но Анатолий Васильевич сам жил почти по-солдатски и осуждал всякую «роскошь».
Войдя в комнату, маршал отвесил общий поклон и, видя, что генералы гораздо выше его ростом, торопливо предложил всем сесть, в том числе Анатолию Васильевичу, который, не зная, что делать, топтался около стола.
— Садитесь, генерал, — сказал маршал.
Но Анатолий Васильевич все еще не понимал того, что маршалу неудобно говорить с подчиненными, глядя на них снизу вверх, и только когда тот вторично потянул его за руку, сказав: «Садитесь же», — он сел.
Следом за маршалом вошел Купцианов, с иголочки одетый, подтянутый и даже напудренный. Прищелкнув каблуками, он тоже отвесил общий поклон, роняя голову на грудь и быстро вскидывая ее.
— Садитесь, генерал. В ногах правды нет, — кинул маршал и затем, обращаясь ко всем, сказал: — А кстати, знаете, это откуда — «в ногах правды нет»?
Анатолий Васильевич знал, но не пожелал отвечать первым. Купцианов же, глубоко задумавшись, ответил:
— Очевидно, в этом скрыта какая-то народная мудрость.
— Мудрость-то есть, но вы ее не знаете, генерал. Дело в том, — поворачиваясь ко всем и поблескивая глазами, проговорил маршал, — дело в том, что когда-то допрашивали просто: били по пяткам, и подсудимый говорил абсолютно все, что надо было следователю. Отсюда — в ногах правды нет. Так, генерал Купцианов?