Волки посмотрели на врагов и, признав их опасными, предпочли броситься в погоню за бежавшими животными. После ухода волков на водопое наступила тишина, и уламры, вволю напившись свежей холодной воды, стали держать совет.
Надвигались уже сумерки. Солнце спряталось за базальтовую стену. Нечего было и думать продолжать путь в темноте. Где остановиться на ночлег?
— Идут зубры! — сказал Нам, заслышав вдали шум.
Вдруг он повернул голову в сторону западного перевала. Трое воинов насторожили слух, затем легли на землю.
— Оттуда идут не зубры, — прошептал Гав.
Нао ответил:
— Это мамонты.
Охотники поспешно осмотрели местность: река текла между базальтовым холмом и отвесным утесом из красного порфира.
Узкий выступ, спиралью опоясывающий утес, позволял, однако, без особенного труда достигнуть его вершины.
Нам первый заметил пещеру на вершине утеса. Она казалась низкой и небольшой. Однако, уламры не сразу проникли в нее: сначала они пристально вглядывались в темную глубину; затем Нао, пригнув голову к земле и втягивая в ноздри запахи, пополз в пещеру впереди своих спутников.
Пол был устлан костями, обрывками шкур, оленьими рогами, челюстями каких-то животных. Все это свидетельствовало, что хозяин помещения был грозным и опасным хищником. Нао уверенно сказал:
— Это логовище серого медведя. Оно пустует уже целую луну.
Нам и Гав не сталкивались до сих пор с этим громадным зверем; уламры кочевали обычно по местам, где водились тигры, львы, зубры, даже мамонты, но серый медведь был редким гостем. Нао же видел его во время своих дальних странствований. Он знал, что серый медведь смел и не уступает в силе льву-великану, а в жестокости — носорогу.
Почему пустовала пещера, Нао не знал: медведь мог найти себе новую берлогу, перекочевать на короткое время в другое место, наконец, мог погибнуть в схватке с другим хищником или при переправе через реку; так ли, иначе ли, но Нао надеялся, что этой ночью хозяин не вернется, и решил занять берлогу. Пока длился осмотр пещеры, у водопоя поднялся страшный шум: то пришли зубры. Их могучий рев будил звонкое эхо и разносился по всему озеру.
Нао не мог удержать дрожи, прислушиваясь к реву зубров. Человек редко отваживался охотиться на этих великанов. Зубры сознавали свою силу и не боялись даже самых крупных хищников, которые осмеливались нападать только на ослабевших или отбившихся от стада животных.
В это время новая волна звуков ворвалась в шум, поднятый зубрами.
Этот крик был слабее рева зубров, и тем не менее он возвещал приближение самых сильных из существ, живущих на земле.
В то время мамонт был непобедимым и полновластным хозяином суши. Он заставлял держаться в почтительном отдалении тигров и львов, он внушал страх серым медведям. Еще много тысячелетий должно было пройти, прежде чем человек осмелился померяться с ним силами; один лишь носорог, слепой и глухой в своей ярости, не боялся нападать на него.
Мамонты были подвижными, гибкими, неутомимыми, сообразительными и памятливыми. Хобот служил им, как человеку руки, страшные бивни были сильнейшим оружием на земле.
Случилось так, что вожаки мамонтов и зубров одновременно подошли к водопою. Мамонты, привыкшие к тому, что им везде уступают дорогу, пожелали пройти первыми. Обычно в таких случаях зубры отступали. Но иногда, избалованные покорностью всех прочих травоядных, зубры пытались оспаривать первенство; чаще всего это случалось, когда их вожаки плохо знали мамонтов.
Восемь передовых зубров были огромными самцами — самый крупный был ростом с носорога. Томимые сильной жаждой, они не были склонны проявлять уступчивость. Увидев, что мамонты собираются первыми пройти к водопою, они угрожающе подняли головы и издали протяжный боевой клич.
За вожаками мамонтов длинной лентой вытянулось многоголовое стадо.
Трое уламров вышли из пещеры. Сознание первобытного человека еще было темным, мысли смутными, запас слов ничтожным, но величественное и дикое зрелище, представшее перед глазами уламров, наполнило их благоговейным трепетом.
Спокойные и невозмутимые, мамонты преграждали путь к водопою. Восемь горбатых зубров с налитыми кровью глазами яростно потряхивали жирной тяжелой гривой и наклоняли к земле острые, расходящиеся в стороны рога. Инстинктивно они сознавали грозную силу врага, но нетерпеливый рев сгрудившегося за их, спинами стада зажигал в них воинственный задор.
Внезапно самый рослый зубр — вожак всего стада, — еще ниже пригнув к земле голову, бросился на ближайшего мамонта. Сила и внезапность нападения были таковы, что огромный зверь зашатался и упал на колени. Острые рога зубра наносили мамонту удар за ударом; он спешил использовать свое преимущество: поверженный на колени противник мог отбиваться только хоботом.