— Я и так хотела идти в церковь, — отвечала Беатриса.
— Мне прикажете идти с вами?
— Нет, я хочу быть одна.
С этими словами она вышла из комнаты. В церкви она горячо молилась перед изображением Святой Девы.
Вдруг ей показалось, что кто-то тихонько отворил дверь. Не поворачивая головы, она продолжала молиться.
Окончив молитву и поднявшись, она увидела перед собою Вальтера.
— Разве вы не слыхали, как я сказала отцу Джонсону, что хочу быть одна? — спросила она, бросая на него недовольный взгляд.
— Прошу извинить мое вторжение, — отвечал он. — Мне нужно сказать вам несколько слов, и я хотел бы сделать это именно здесь.
— Говорите.
Несмотря на такое ободрение, он все еще колебался. Набравшись наконец смелости, он взял ее за руку, которую она не отнимала.
— Мне незачем повторять вам, как горячо я люблю вас, — начал он. — Но никогда моя любовь не была так сильна, как в ту минуту, когда вы понеслись от меня сегодня. Какое было бы для меня несчастье, если бы я лишился вас!
— Зачем строить такие предположения? — прервала она его. — Вам и не пришлось бы терять меня.
— Мы так редко остаемся наедине, — продолжал Вальтер. — А любовь, говорят, не терпит продолжительной разлуки.
— Но не такая любовь, как моя, Вальтер. Не бойтесь ничего. Верьте мне, что я нисколько не изменилась к вам.
— Я верю в это, пока слышу вашу речь и смотрю в ваши глаза. Но бывают минуты, когда на меня нападают сомнение и страх.
— Отгоняйте их сейчас же. Для них нет основания.
— О, как бы я хотел отогнать их! — вскричал он.
— Вы, по-видимому, обладаете ревнивым характером, Вальтер, и любите мучить себя.
— Может быть, — согласился он. — По временам я действительно жалок.
— Мне хочется посмеяться над вами, Вальтер. Неужели вы не замечаете, что сами на себя накликаете несчастье? Слышали ли вы, чтобы я предпочла вам кого-нибудь другого? Слышали ли вы, что кто-нибудь ухаживает за мною?
— Да, слышал. За вами ухаживают несколько человек. Я не уверен, что и теперь их нет.
— Никто не ухаживает за мною, Вальтер. Мне делали немало предложений, но я их все отвергла.
— Но когда-нибудь ваше сопротивление может быть сломлено.
— Не думаю, — сказала она с улыбкой.
— Ответьте мне, Беатриса, на один вопрос, но ответьте мне искренне. Если бы ваш отец стал уговаривать вас вступить в брак с другим, которого он считал бы более достойным, чем я, послушались ли бы вы его?
— Нет. Я уже показала свою непреклонность. Если даже потребуют этого мой отец и мой родственник полковник Тильдеслей, то я сумею показать свою стойкость. Я очень упряма и если раз на что-нибудь решусь, то никакие уговоры на меня не подействуют.
— Позвольте предложить вам другой вопрос. Ответ на него имеет для меня чрезвычайную важность. Ответьте откровенно.
— Постараюсь, если могу, — сказала она, отчасти угадав его намерение.
— Знает ли полковник Тильдеслей, что вы отдаете предпочтение мне?
— Он об этом никогда не говорил, но я полагаю, что он знает, — отвечала она.
— Будет ли он против нашего брака или за него?
— Не могу вам сказать. Думаю, однако, что мой отец не согласится на него.
Молодой человек издал возглас отчаяния.
— Стало быть, будет совершенно бесполезно говорить с ним об этом.
— Совершенно бесполезно. Вы получите категорический отказ. Предоставьте это мне.
— О, пожалуйста! — вскричал Вальтер. — Вот что я вам предложу, — продолжал он, видимо, опять начиная колебаться. — Впрочем, после того что вы сказали, я не смею этого предложить. Обручимся здесь перед лицом Святой Девы!
— Не требуйте этого от меня, Вальтер, — сказала Беатриса, отдергивая свою руку. — Я не хочу связывать себя таким образом.
— Во всяком случае, вы не любите меня так, как утверждаете! — вскричал он.
— Нет, я люблю вас. Но обстоятельства могут воспрепятствовать нашему браку.
— Вы не хотите дать торжественный обет в том, что будете моей, — сказал он тоном, полным тоски.
— Вовсе нет, — возразила она твердо и спокойно. — Я полагаю, что все будет именно так, как мы хотим, но обета я давать не желаю.
Вальтер отшатнулся и покачнулся, как будто получил сильный удар.
В это время дверь в церковь, которую молодой человек не притворил как следует, открылась, и вошел отец Джонсон.