— Пожалуйста, что? — застонал он в ответ, похотливо прижимаясь к моей руке.
Боже, даже в возбужденном состоянии он должен быть победителем.
— Пожалуйста, трахни меня. Пожалуйста.
— Блядь, этот маленький сладкий ротик.
Поддерживая меня рукой за затылок, он отчаянно поцеловал меня, касаясь повсюду своим жаром и телом. Дрожащими пальцами я расстегнула его брюки и скользнула в них рукой. И тут он резко отступил назад. За долю секунды разорвал поцелуй, но все нависал надо мной. Я открыла глаза, чтобы обнаружить его дьявольскую усмешку в миллиметре от моих губ.
— Слишком поздно, — прошептал он. — Тебе следовало умолять раньше.
— Что?
— Меня поджимает время.
— Ты серьезно?
Он поднял мои трусики и натянул их на меня, а я все это время в полном замешательстве глазела на него. Борден хмыкнул, забавляясь моими мучениями. Я не понимала. Он был тверд, как камень, и явно сексуально неудовлетворен. Его грудь вздымалась, зрачки были расширены, взгляд ошалевший.
— Ты же явно хочешь этого, Борден.
— Конечно, хочу.
— Тогда трахни меня. Прямо сейчас тебе никуда не нужно. В любом случае, все всегда тебя подождут. Пожалуйста.
— Боже мой, куколка, только взгляни на все эти мольбы, — он наклонился вперед, легким движением вскользь лизнул мои губы, после чего снова отстранился. — Однако обещание есть обещание, и я обещал не трахать тебя.
Моя челюсть отвисла. Невероятно. Он добился того, чего хотел: довел меня до неконтролируемых упрашиваний, а теперь отступал, потому что обещал? Я скрестила руки на груди.
— Что, если я ударю тебя?
Он рухнул обратно в кресло и приподнял брови.
— И что?
— Ты ведь хочешь этого, не так ли?
— С тобой я постоянно хочу этого — с пощечинами или без. Немного боли — это просто дополнительный гарнир к и без того вкусному блюду. Но не обязательный.
Посмотрела вниз на свои ногти, избегая его взгляда, и сказала:
— Я думала, тебе это нужно.
Я почувствовала на себе его серьезный взгляд.
— Насколько нужно?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Просто… нужно.
Несколько минут он молчал, а затем раздался его низкий смех.
— Господи, ты думаешь, мне нравится боль, потому что у меня какие-то проблемы с психикой? Ты думаешь, это проблемы из-за моей матери или что-то в этом роде?
Я взглянула на его удивленное лицо.
— Я никогда не была с парнем, который любил бы это так, как ты, вот и все. И я предположила, что произошло что-то, ну, знаешь, в твоей юности. Ты ведь рассказывал мне, в каком дерьме воспитывался.
— Меня били, но я не подвергался сексуальному насилию, куколка. К тому же, я не участвовал в секс-фестивалях для извращенцев со странными плетками. Прошлое не оставило на мне никаких шрамов, дающих объяснение тому, почему мне немного нравится боль.
— Тогда почему она тебе нравится?
Он лениво почесал отросшую бороду, обдумывая этот вопрос.
— Мне нравится адреналин. Нравится, когда кровь быстро бежит по венам. Мне нравится ощущение смеси боли и удовольствия. Нравится, когда женщине приходится быть грубой, чтобы получить желаемое. Это всего лишь элемент игры, который добавляет мне возбуждения. Вот и все.
— Вот и все.
— Ты хотела бы, чтобы я был испорчен немного больше, не так ли?
— Это могло бы объяснить, почему ты такой мудак.
— Но тебе нравится это.
Я сползла со стола и наклонилась, опираясь на подлокотники его кресла. Склоняясь к нему, приблизилась своими губами к его.
— Мне нравится это больше, чем ты думаешь, — прошептала я, после чего отстранилась.
Мужчина резко схватил меня и завалил на себя — спиной на его грудь, а задницей на твердый пах. Он застонал, когда я прижалась к нему, а руками скользнул к моей груди, и, расстегнув несколько пуговиц, проник внутрь. Одной рукой он накрыл мою грудь, сжав ее, а другой стиснул мое бедро. Он снова потерся членом о мою задницу и выругался мне меня над ухо.
— Ты так завелся, это отвратительно, — заметила я.
— Ммм, — это все, что он простонал.
Я откинула голову ему на плечо, он повернул лицо к моей открытой шее и возбужденно присосался к коже, облизывая ее и продолжая прижиматься ко мне своей длиной.
— Ты определенно самая сексуальная штучка из всех, что я видел, трогал и трахал, — торжественно заявил он.
— Ну, не знаю, — неуверенно ответила я. — Разве ты не видишь, какие женщины буквально бросаются на тебя?
— Я не вижу никого, кроме тебя, Эмма, — задыхающимся голосом произнес он, раскачивая меня на себе. — Только тебя. Всегда будешь только ты.