Я, кажется, поняла, в чем дело. Когда ты проводишь много времени с людьми, они, естественно, начинают, скрепя сердце, принимать тебя, особенно, когда смирились с тем, что ты уже никуда не денешься. А учитывая то, что Борден вцепился в меня мертвой хваткой, я, скорее всего, здесь навсегда. Может, Хоук, наконец, смирился с этим?
Он задержался еще на некоторое время, оглядываясь по сторонам, действуя так, как обычно вел себя Грэм. Я практически улыбнулась этим парням. Они — мои защитники, и, возможно, я была слишком жестока с ними. Может быть… мне стоило еще немного обдумать мое отношение и перестать смотреть на них с ненавистью.
Лениво постукивая пальцем по барной стойке, я спокойно заметила:
— Кстати, Борден с твоим братом и кучей девочек в приватной комнате.
Когда он не ответил, я скользнула взглядом по его суровому лицу. Все в Хоуке было жестким, вплоть до этих плотно сжатых губ. Но сейчас… ну, его лицо стало лишенным эмоций. Прямо как Борден, он мастерски владел искусством скрывать эмоции за пустым выражением лица.
Заметив мой взгляд, он быстро взглянул на меня и спросил:
— В какой?
— По-видимому, в большой.
— С дурацкими красными шторами?
Я раздраженно выдохнула.
— Я ни черта не знаю. Я там не была. А что? Ты там бывал?
Он пожал одним плечом.
— Конечно, бывал.
Я почувствовала, как запульсировала вена на шее.
— И Борден?
— Это не первый раз, когда Борден говорит о делах, а девушки вокруг них танцуют стриптиз. Насколько я знаю, он никогда не ходил туда один, если ты это имеешь в виду.
— Правильно, — пробормотала я, чувствуя, как задергался глаз.
Он внимательно наблюдал за мной.
— И что ты почувствовала, когда узнала, что он там?
Я помолчала, а потом призналась:
— Бешенство. Отсюда и мое раздраженное поведение впавшего в ярость подростка.
Он кивнул.
— Но это неважно, — добавила я, больше для себя. — Я имею в виду… ну и что? Парни делают это постоянно, и женщины совершенно нормально к этому относятся. Я в порядке. Я имею в виду, буду в порядке, понимаешь? Так что… без разницы.
Я заставила свой рот заткнуться, прежде чем это прозвучало бы так, словно я упорно пыталась убедить его в том, что для меня это не имело никакого значения, и снова уткнулась в телефон. Он зашагал прочь, и я поняла, что ляпнула что-то глупое. Я такая раздраженная, потому что должны начаться месячные, это точно. Черт. Когда в последний чертов раз они были? Две недели назад. Эта мысль утешала. Слава Богу. Мне нужно обновить противозачаточную блокаду в следующем месяце.
Спустя несколько минут снова послышались его шаги. Я посмотрела вовремя, чтобы увидеть, как он поставил передо мной бутылку ледяного пива.
— С этим ты почувствуешь себя лучше, — пробормотал он, прежде чем сесть рядом со мной спиной к бару.
Принес мне выпить? Теперь моя челюсть действительно отпала. Прогресс. Это единственное слово, пришедшее мне на ум в связи с нашими наполненными ненавистью отношениями. Мы просто добились прогресса. Несколько мгновений я в недоумении смотрела на пиво, а потом сказала:
— Хотя этот жест и произвел на меня впечатление, Хоук, но я не пью.
— Заткнись, — возразил он. — Все пьют. Возьми и опустоши ее махом.
— Но…
— Когда в последний раз ты пила такое ледяное пиво, как это?
— Сто лет назад, — неопределенно ответила я.
— Ты алкоголик?
— Нет.
— Тогда пей, — когда я не пошевелилась, он наклонился и поднес бутылку ближе ко мне. — Сейчас и время, и место для хорошей выпивки, Эмма. Посмотри, как запотела бутылка. Ты скажешь этой малышке «нет»? Нет, на самом деле скажи этому гневу, который кипит внутри тебя и позволь попробовать прогнать его с помощью порции янтарной жидкости.
Я посмотрела на бутылку, и она выглядела очень привлекательно.
— Я не могу пить. Сегодня у меня ужин с бабушкой. И Борденом. Понимаешь, что это обещает быть равносильно крушению поезда?
— Еще больше оснований, чтобы расслабиться.
Я стрельнула в него взглядом.
— Ты оказываешь дурное влияние, и я хочу, чтобы мы снова игнорировали друг друга.
Его губы растянулись в улыбке. Она не была самодовольной или наполненной холодной ненавистью, как я привыкла. Это была искренняя улыбка, адресованная мне. Она ему очень шла. Он был привлекательным парнем и, вероятно, будет убийственно хорош без этой чертовой чубаккиной бороды. Я почувствовала, словно вошла в сумеречную зону. Мне нужно было насладиться этим моментом спокойствия. Несколько часов отделяли меня от надвигающейся катастрофы у бабушки. Борден свободно чувствовал себя в обстановке, из-за которой меня трясло от ревности.