— Теперь, — холодно сказал Маллиган, — мы квиты.
После этого все было словно в тумане. Борден прекратил жить. Как и предсказывал Маллиган, он сломался. Пришли мужчины и сняли его со стула. Он был не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой, поэтому просто рухнул на землю безвольной кучей. Они сцепили ему руки наручниками за спиной и ушли, забрав его единственный источник света — лампу.
Он оказался в полной темноте, и это сводило с ума. Он лежал практически без движения и не мог ясно мыслить. Перед его глазами стояла одна-единственная картина — фотография его любимой женщины, похороненной в земле. Они добрались до нее.
Борден захлебнулся в рыдании. Прикасались ли они к ней? Делали ей больно? Изнасиловали ее? Мучилась ли она?
Он не мог себе представить, какой ужас она испытала, какой брошенной себя чувствовала. И именно тогда, когда она больше всего в нем нуждалась, его не было рядом, чтобы спасти ее. Она была мертва. Удушье, как и у Кейт, но в медленно изматывающей форме. Какой ему было смысл теперь цепляться за жизнь, если она мертва? Он так сильно любил ее. Он был готов дать ей свое имя. У них отняли целое будущее. Она никогда не будет носить его кольца, никогда не забеременеет его ребенком. Он вручил ей свое сердце, и она забрала его с собой в землю.
Это была его вина.
Он никогда не должен был приближаться к ней.
Возможно, смерть для него — не такой уж плохой выход.
Они избивали его, выливали на него все больше воды и совсем не давали есть. Все это время он просто лежал, его воля была сломлена. Он не плакал, не кричал, не просил пощады. Просить пощады — удел пиздюков. Когда все его чувства умерли, вернулось прежнее «я». Цвета исчезли из его мира, сменившись черным и серым. Им это чертовски не нравилось, а Маллиган жаждал его реакции. Жаждал видеть Маркуса Бордена, ползающего перед ним по земле и выпрашивающего разрешения умереть.
Но нет. Даже если его воля сломлена, Борден не посмеет дать ублюдку победить. И это сжирало Маллигана.
А затем, в один прекрасный день, они ворвались, когда Борден спал. Сняли наручники и вытянули его усталые руки, прижав их к холодной земле. Он услышал механическое жужжание — дрель? — на заднем плане, но был почти без сознания и едва ли мог задумываться об ожидающем его ужасе. Что-то твердое и холодное уперлось в ладонь его правой руки, потом завращалось, завращалось и вошло в его плоть.
Борден зарычал от боли, слюна потекла из его открытого рта. Слезы обожгли глаза, когда они раскрыли вторую его ладонь и тоже просверлили в ней дырку для симметрии. Закончив, они бросили его в луже крови. Трясясь от боли, он прижал ладони к своей обнаженной груди и потерял сознание.
Услышав, что дверь снова открылась, он вздрогнул. Проклятье, они не должны были вернуться. Какую херню они собирались сотворить с ним на этот раз? Его тошнило. Он потерял слишком много крови с того времени, как они просверлили ему дырки в руках. Его беспрестанно рвало желчью и трясло от сильного холода и боли.
— Борден, — услышал он шепот.
Он открыл глаза и увидел того молодого парня из машины. Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Каждый час в этой адовой дыре казался годом. Во всяком случае, он не видел этого парнишку поблизости за все время, пока его били. Возможно, они тренировали его. Это имело смысл.
Он настороженно наблюдал, как парень приближается к нему, держа что-то в руке. Борден настолько чертовски сильно ослаб, что вряд ли смог бы справится с этим говнюком, собирающимися заставить его что-то принять. Пацан опустился на колени и прижал то, что принес, к губам Бордена. Запахло цитрусом. Борден не открыл рта, чтобы проглотить, а вместо этого сжал губы и с ненавистью посмотрел на парня.
— Пожалуйста, — грустным голосом сказал парнишка. — Вы не ели. Вы не ели почти пять дней, мистер Борден.
Борден не открыл рта.
Мальчик положил фрукт на землю возле его головы.
— Пожалуйста, съешьте. Если мой отец найдет это здесь, у меня будут большие проблемы.
Отец. Очередное отродье свиньи Маллигана. Борден зарычал на него, и парень отшатнулся со страхом в глазах. Досадно, что Борден был слишком слаб, чтобы двигаться. Он мог бы побить этого ублюдка.
— Убирайся на хрен отсюда, — проскрежетал Борден. — И, блядь, не приближайся ко мне снова, иначе я перегрызу твое гребаное горло.
Парень вздрогнул, но остался.