Папа узнает об этом 4 сентября, и в честь знаменательного события пушки замка Сант-Анджело палят до самой ночи. 5 сентября Лукреция направляется в церковь Санта-Мария-ди-Популо возблагодарить Деву. Она роскошно одета в «платье из плюшевой парчи». Ее окружают послы Франции и Испании, 4 епископа, 300 всадников. Их сопровождают переодетые шуты. От радости после церемонии дочь папы отдает свое платье из плюшевой парчи — Буркард оценивает его в 300 дукатов — одному из своих шутов; он тут же его надевает и кричит: «Многая лета светлейшей герцогине Феррарской! Да здравствует папа Александр!» Понтифик собирает консисторию, где поет дифирамбы дому д’Эсте. Он приказывает расцветить огнями замок Сант-Анджело и улицы Рима. Непрерывно звонит огромный колокол Капитолия. Лукреции подают кушанья на серебряных блюдах — такое право имеют только замужние женщины. Молодая женщина высоко ценит такую честь: во время своего вдовства она была вынуждена пользоваться исключительно фаянсовой посудой.
15 сентября в Ватикан прибывают два посланника Феррары — Герардо Сарачени и Этторе Беллингери, опытные юристы и дипломаты — приветствовать свою будущую герцогиню: для герцога Геркулеса они должны подготовить о ней отчет. Дочь папы показалась им уставшей. На аудиенциях ее часто заменяет Франческо Борджиа, кардинал Козенца. Причина проста: радуясь своему предстоящему браку, ночи напролет она танцует вместе со своим братом Чезаре, новым герцогом Романьи. Эти развлечения иногда принимают скабрезный характер эротических сказок Боккаччо.
31 октября 1500 года Чезаре приглашает папу и Лукрецию в свои апартаменты в Ватикане. Он пригласил 50 самых знаменитых куртизанок Рима. «После ужина женщины легкого поведения, — пишет Буркард, — танцевали со слугами и другими приглашенными. Сначала они были в платьях. Потом они оказались совершенно голыми. Так как ужин был окончен, подсвечники с зажженными свечами поставили на пол. Гости принялись разбрасывать каштаны, а куртизанки собирали их, ползая между подсвечниками. Наконец, на всеобщее обозрение были выставлены шелковые накидки, обувь, головные уборы — их пообещали тем, кто лучше всех продемонстрирует куртизанкам свою мужскую силу. Совокупления происходили тут же при всех в зале. Присутствующие, выступившие арбитрами, раздавали призы тем, кто был признан победителем». Буркард доставил себе удовольствие, охотно рассказывая об этом особенном вечере, но он его не придумал: приглашение куртизанок и похотливые танцы имели место, это признают историки папства. Сомнение может только вызывать присутствие Лукреции и папы до конца оргии. Лукреции было невыгодно, чтобы при феррарском дворе, где были прекрасно осведомлены обо всех ее действиях, узнали о ее присутствии на этом скандальном вечере, хотя обычно представители герцога Геркулеса в Ватикане расхваливали своему повелителю сдержанность, набожность и благочестие дочери папы. Папа простудился на безумном вечере и на следующий день, в праздник Всех Святых, не смог явиться в собор Святого Петра, чтобы служить торжественную мессу и там провозгласить обычные папские индульгенции живым и мертвым. Он передает свои полномочия кардиналу Святой Пракседы, объявляющему «семь лет и столько же сроков полного отпущения» всем верующим, присутствовавшим на службе в соборе Святого Петра.