— Я думаю, мы в порядке, — пробормотал он с гримасой боли на лице.
Слава богу.
— Прости, — сказала я.
— Ради бога, почему ты просишь прощения? — Он встретился глазами с моими.
— Я понимаю, что сделала тебе больно.
— Да, но это лучше, чем ковыряться там самому. — Криво усмехнулся он. Спасибо.
Я не ожидала и даже не желала слушать извинений. Чего я действительно хотела, так это объяснений. Тем не менее, я молчала.
— Теперь нужно ее перевязать.
Я не знаю, что бы мы делали, если бы не идеальное самообладание Кингстона, он сам смастерил бандаж и дал мне перевязать его рану. Затем мы закрепили бинт на его груди, чтобы он лучше держался. Видно было, что ему больно, создавалось впечатление, что под синяком на груди скрывается и пара поломанных ребер. Это было лучше, чем объяснять всем и каждому, что его подстрелили.
Хотелось устроить ему настоящий допрос, но осознание необходимости отдыха остудило мой пыл.
— Тебе нужно отдохнуть.
— Ты собираешься побыть моей медсестричкой? — сказал он с глазами полными вожделения. После двух недель совместной работы и параллельного отсутствия секса, мы оба были на грани.
— Ни в коем случае, — ответила я, собираясь сохранять между нами дистанцию, по крайней мере, пока не узнаю, что он скрывает. — Но я позабочусь о тебе. Без всяких двусмысленностей!
Он рассмеялся и резко скривился от острой боли, которую причинил себе сам, задев грудную клетку.
— Звучит хорошо. Есть болеутоляющие?
Я покачала головой, и мы покинули раздевалку. Мы успели пройти все расстояние до моей квартиры, когда Кингстон потерял сознание. Он едва успел добраться до дивана, прежде чем упал, я же так устала, будто последнюю милю несла его на себе.
Когда он, наконец, оказался в безопасности на диване, я смогла отойти за 2 таблетками ибупрофена и стаканом воды. Он смог привстать только для того, чтобы выпить таблетки и затем опять провалился в глубокий сон. Я волновалась, что зря не отвезла его сразу в больницу, но мне не дали даже подумать об этом, прервав терзания звонком в домофон.
— Да? — ответила я.
— Это Винтер, впусти меня.
Дерьмо!
— Я не могу Вин, плохо себя чувствую, — солгала я, надеясь, что она поверит мне.
Не тот случай.
— Впусти меня немедленно, Макс! Я была в твоем зале, и там мне сообщили, что вы вместе со своим Ромео свалили к тебе домой.
Я знала ее достаточно, чтобы быть уверенной в том, что она не сдастся. Поэтому вместо попыток ее выгнать, я просто нажала кнопку и впустила ее. Я села за журнальный столик, терпеливо ожидая подругу.
Она вихрем ворвалась в дверь.
— Что, черт возьми, происходит?
Я уставилась на нее и многозначительно указала на Кингстона спящего на моем диване.
Она понизила тон, увидев его.
— Что происходит?
Я поднялась и пошла в свою комнату, надеясь на более личный разговор, поэтому прикрыла за нами дверь.
— Я сама понятия не имею о том, что же происходит.
— Начни с самого начала, — предложила она.
Так я и сделала. Я рассказала ей обо всем, что произошло за сегодняшнее утро, учитывая и отказ Кингстона ехать в больницу.
Когда я закончила свой рассказ, она села на кровать и целых две минуты просидела молча. Наконец она заявила:
— То есть, никто в зале не знает о том, что его подстрелили?
Я покачала головой.
— Думаю, нет. Я была осторожна. По крайней мере, никто из парней не задавал лишних вопросов, когда мы выбирались оттуда.
— Ну, твоя правда. И что теперь?
Я села рядом с ней на кровать.
— Понятия не имею.
— Ты должна держаться от него подальше, Макс, — сказала она.
— Возможно, — согласилась я.
Она еще долго убеждала меня прогнать его к черту, как только проснется, прежде чем уйти. Он был очень слаб, и ему понадобилось время, чтобы понять, где находится, когда он пришел в себя. Я принесла ему стакан воды.
— Спасибо, — пробормотал он, делая глоток. — Как долго я был в отключке?
— Весь день, — ответила я, сидя на кофейном столике напротив него. — А теперь ты расскажешь мне, наконец, что же все-таки происходит.
Он медленно покачал головой.
— Я не могу этого сделать, Макс. Черт, ты подвергаешь себя опасности, даже позволяя мне находиться здесь.
Мое раздражение быстро переросло в злость.
— Ты не в праве говорить такое и потом ничего не объяснить, Кингстон! Скажи мне, что происходит, сейчас же! — Я была не в настроении, чтобы давать ему водить себя за нос.