— Если нужно наказать, то накажите меня, но не Чирско-ва, — сказал он в заключение.
Как ни странно, определяя для меня наказание, мне не дали слова. Однако при нас окончательное решение не было принято…
Был уже поздний вечер, когда мы с Борисом Евдокимовичем вернулись в министерство. Здесь нас ждали заместители министра. В это время в кабинет министру позвонил Кириленко. Он что-то говорил Борису Евдокимовичу, который повторил уже однажды сказанное: «Прошу, не наказывайте строго Чирскова».
И Щербина отбил-таки меня — на следующий день стало известно, что мне всего-навсего поставили «на вид».
Или вот еще случай из этого ряда…
В середине 1980 года А. М. Михайличенко, молодого руководителя, министр назначил управляющим союзным сварочно-монтажным трестом. Трудно всякое дело, если не хочется его делать, легко всякое дело, за которое мы беремся с полным убеждением в его плодотворности и необходимости. Михайличенко буквально набросился на работу.
Но в этот период пошла волна борьбы с бесхозяйственностью, и через три месяца на него в Тюмени было сфабриковано уголовное дело о нанесении материального ущерба государству в особо крупных размерах. В то время эта сумма начиналась с 51 тысячи рублей. Михайличенко мог бы лишиться свободы на 4–8 лет.
На всю жизнь остался у него в памяти 40-минутный телефонный разговор Бориса Евдокимовича из Тобольского кремля с Генеральным прокурором СССР А. М. Рекунковым. Из этого разговора он понял, что его судьба уже решена, что генпрокурор сделать ничего не может, санкция согласована свыше. И тогда Михайличенко услышал и увидел совсем другого министра. Б. Е. Щербина подчеркнуто сухо и официально сказал: «Я разговариваю с вами не как министр, а как член ЦК КПСС. Этот разговор продолжим на заседании Секретариата, и так просто я вам его не отдам».
Через полгода Михайличенко получил из тюменской прокуратуры извещение о закрытии его дела.
Этот эпизод я привел потому, что он характеризует отношение Б. Е. Щербины к людям. Управляющих трестами и руководителей предприятий он считал своими основными помощниками и понимал: если руководитель крепкий, то и предприятие будет процветать. И в данном случае он и Михайличенко отстаивал, спасал от наказания, и дело защищал. Главное — это как человек оценивает свои поступки.
— Прошли годы, открылись глаза на многое, ранее нам неизвестное, — вспоминает сейчас А. М. Михайличенко, генеральный директор ЗАО «ЛУКОЙЛ — Нефтегазстрой». — И сегодня, читая страницы жизни многих соотечественников, чью жизнь искалечило государство, я снова вспоминаю комнату в Тобольске, где услышал от настоящего руководителя слова, которые не позволили сломать мою судьбу.
«Обманщик обманывает самого себя»
О щербиновском «пунктике» — интересе к необычным техническим идеям и проектам знали многие. Нередко при этом скептически говорилось о прожектах… И все же, и все же… Министр не давал закоснеть инженерной мысли и тем самым задавал в подразделениях отрасли определенный стиль: любому обоснованному новшеству непременно давалась «зеленая улица». Понятно, что при подобных условиях инженерный люд не стеснялся порой делать весьма и весьма дерзкие технические предложения. Нередко случалось, что они доводились «до ума» и даже становились предметом гордости всей отрасли.
Чем был вызван к жизни щербиновский стиль? Можно говорить о свойстве натуры Бориса Евдокимовича. Но можно говорить и о большем. Необычность тюменской стройки, где, по сути дела, всё — и земля, и климат, и расстояния — сопротивлялось освоению, требовала нетрадиционных решений. И порой они рождались прямо на ходу, с успехом продвигая дело. Разумеется, такие решения нуждались в поощрении. Щербина это не просто понял раньше других. Он начал задавать здесь тон. Не случайно к нему тянулись «горячие» изобретательные люди.
Борис Евдокимович буквально хватался за все новое. Только услышит, что какой-то человек с интересной идеей носится, мигом его на заметку, идею — на экспертизу. Казалось бы, не дело нашего строительного министерства заниматься новыми видами транспорта. Скажем, транспортом на магнитной подвеске. Или вездеходами, снегоходами, болотоходами… А он ничего и знать не хочет. «Придет время — пригодится!» — бывало, говаривал.
Идеи все были необычные, привлекательные. Недаром вокруг него быстро образовался коллектив молодых, который легко интересное подхватывал и двигал, двигал. Но дело делалось под бдительным оком Щербины. Он не любил с кондачка решать вопросы. Зная обо всем этом, и более старшие люди, уже повидавшие виды, шли к нему с предложениями, которые другой руководитель «завернул» бы не глядя.