Черт, Кормак надеялся, что Лара потеряла к нему интерес. Да, они переспали несколько раз, но у него никогда и мысли не было, сделать ее своей Единственной. Честно сказать, он наслаждался теплом ее тела и женскими формами, но беспрерывная болтовня обо всем, вплоть до мельчайших подробностей, что происходит в колонии Борн, вызывала у Кормака желание пойти и застрелиться.
Она определенно не была его госпожой.
Голос которой вдруг раздался за поворотом. Как будто кто-то исполнил желание Кормака. Он встрепенулся, но, сдержав порыв последовать за ее хриплым баритоном, продолжил следовать за Ларой, рисуя в уме план местности и пытаясь найти тему для разговора.
— Что же чужестранцы предлагают для продажи? — и более важно, что они хотят взамен?
— Я была в Доме Господ, и не слышала всех подробностей, — Лара остановилась, осторожно приоткрывая дверь на кухню, и, понизив голос, продолжила, — но ее светлость сказала, что ее младшая дочь, та, что особенный ребенок, скоро выйдет замуж.
В кои-то веки, Кормак пожелал обратить внимание на сплетни Лары.
— Я думал, что все отпрыски Верховного лорда уже женаты.
— Кормак, ты невнимательно меня слушаешь! Речь идет о подкидыше, которого он принял к себе в семью, несмотря на пророчество, — она игриво хлопнула его по руке.
Он застыл в изумлении.
— Она достаточно взрослая, чтобы выйти замуж?
Яркая картина той ночи мелькнула у него перед глазами. Измученная женщина-борн ввалилась в железнодорожный вагон, в котором путешествовала колония. Лошадь, стуча копытами, несла на своей спине странную всадницу со свертком в руках. С ее ребенком. Смертельно раненная мать умоляла Верховного лорда принять малышку к себе и вырастить ее в безопасности. Кормак случайно подслушал этот разговор. Всего пяти лет отроду он, вытирая пот со лба и мучаясь от боли в спине, нес очень тяжелую сумку, предназначенную для взрослого человека, а не для маленького мальчика, и тогда же он увидел умирающую женщину. Кровь окрашивала ее одежду, а кожа приобрела ужасающе красный оттенок от того, что она пересекала пустыню под знойным палящим солнцем, убегая от киборгов, которые держали ее в плену.
Некоторые люди верили, что ребенок является предвестником чего-то очень плохого, но по неизвестным причинам, Верховный лорд удочерил малышку и воспитывал ее, как свою собственную дочь.
— Я много лет не видел девочку и думал, что она либо больна, либо умерла.
— О, нет, она очень даже жива, к великому неудовольствию ее светлости. Но она ошибается, и Верховный лорд припрятал девочку из собственных корыстных побуждений или для чего-то еще.
В Кормаке еще были живы воспоминания о некоторых неудавшихся экспериментах над брэдами, когда подопытные выходили из строя и немедленно уничтожались. Просто возмутительно, что этому ребенку позволили жить, потреблять пищу и решать, когда людям расы Брэд жить, а когда умирать.
Лара крадучись приблизилась к нему, прижавшись своей внушительной грудью к его руке.
— Вот, это все, что я могу взять без риска быть замеченной, — она бросила несколько пакетов в карман его плаща.
— Спасибо, — все еще озабоченный поисками Госпожи управляющей, он попытался освободить руку, но хватка Лары была железной.
— Увидимся позже, — ее глаза зажглись сексуальным обещанием. Его член даже не дернулся, но Кормак кивнул в ответ, чтобы она его отпустила.
Накинув капюшон и склонив голову, он спешно вышел из кухни, направившись обратно в сторону развилки туннелей, где последний раз слышал голос своей госпожи.
В коридоре не раздавалось ни единого звука, никто не топал ногами, не чихал и не кашлял. Может, он ошибся? Кормак сжал челюсть. Нет, он не сдастся и пойдет до конца. Его следующая смена начиналась только через несколько часов, и единственное, что его ждало по возвращении в казармы, это крики голодных детей, стоны похотливых рабов и обещание Лары прийти к нему. Уж лучше провести ночь, скитаясь по этим коридорам, и ощущать на своих губах вкус прекрасной госпожи.
Кормаку казалось, что он уже часами бродит по лабиринту туннелей в надежде хотя бы мельком увидеть ее. Прислуга сновала туда-обратно, вероятно, из-за плаща ошибочно принимая его за одного из гостей. Брэды не беспокоили борнов, никогда, и в этот раз сей факт был Кормаку только на руку, успокаивая его ярость.
— Вы звали меня, миледи? — Кормак застыл на месте, ругая себя за рассеянность, он чуть не забрел в занятую комнату.