- Вон он, красавец! Гостем незваным пожаловал.
Голос Начальника караула не сердитый, совсем дружелюбный, и Игорь догадывается, что за красавец пожаловал в гости к территории объекта: конечно же лось. И как-то неловко становится солдату за свои волнения, ему кажутся смешными и наивными недавние его предположения и догадки. И лес совсем не кажется настороженно-враждебным, и мороз потрескивает в елях не так трескуче. Теперь товарищи будут подшучивать над ним: мол, сохатого принял за диверсанта, караул зря потревожил. Мысли эта вставляли неприятный осадок. Но появившийся начальник караула со всей серьезностью похвалил:
- Молодец, Остапов, продолжайте так же бдительно нести службу.
Ну правильно, а иначе как же? Мог ведь быть и не лось. Но прежнее напряжение смягчилось, душевная тревога улеглась, и Игорь позволил себе посторонние думы. Собственно, посторонние они только для часового, недопустимые, потому что отвлекают от главного - от поста, который ему вверен, но вообще-то они не посторонние, не чужие, а его, кровные, приятные, и никуда от них не денешься, они всегда с тобой. Он думал о Москве, о маме, от которой вчера получил письмо, об отце, который, должно быть, в этот ночной час еще не спит, склонившись над чертежной доской. Он знал странную привычку отца засиживаться за полночь, обдумывая проекты дворцов, гостиниц, жилых домов, санаториев и целых городов. Он гордится своим отцом, его творчеством, целеустремленностью, восхищается его трудолюбием и не может никак себе представить отца военным. А ведь был когда-то, когда Игорь еще на свет не родился, воевал, и, надо думать, хорошо, коль награжден орденом Отечественной войны и медалью "За отвагу".
И вспомнилось, как недавно на политзанятиях, посвященных годовщине битвы за Москву, капитан спросил, у кого из присутствующих отцы воевали у стен столицы. Шесть человек подняли руки. Капитан попросил этих солдат рассказать по воспоминаниям отцов о боевых эпизодах в сражении за Москву. Ребята рассказывали. А Игорь не смог. Нет, он знал, как через окоп отца прошел фашистский танк - это было его первое боевое крещение. Знал, как отец заменил раненого командира взвода Сухова и с каким упорством и героизмом бойцы под командованием Олега Остапова обороняли лесной островок. Знал он и о том, как в первых числах января сорок второго года рота, которой командовал Остапов, выбивала немцев из сильно укрепленного села, как водил отец своих бойцов в атаки и контратаки. Все это Игорь знал из рассказов отца и хорошо помнил. А вот рассказать теперь своим товарищам не мог. И вовсе не потому, что по своему характеру он был несколько стеснительным. О чем-нибудь ином он мог и умел рассказать красочно и ярко. Но только не о подвигах отца. Потому что это было его, кровное, и принадлежащее только ему, Игорю, как отцовское наследство, - самое сокровенное и дорогое. И этим наследством он не хотел делиться ни с кем. Он не был от природы эгоистом и собственником. Напротив, его щедрость была хорошо известна, с друзьями он охотно делился последним. А вот этим, отцовской славой, не мог, решительно не желал, точно опасался, что от его публичного рассказа сотрутся и померкнут боевые подвиги отца.
Золотая ладья утонула в лесной пучине, отчего звезды стали ярче и тревожнее, и снег казался гуще, темнее, а видимость сузилась до полсотни метров. Вдалеке послышался скрип шагов - звуки были четкими, резкими, - они приближались. Игорь догадался - идет ему смена.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Дождь шел третьи сутки, но уже с утра стрелка барометра качнулась вправо, предвещая улучшение погоды. А вообще-то лето кончилось, и теперь настоящей погоды ждать не приходится, пойдут стылые дожди, а там, гляди, и первые снежинки закружат в сыром воздухе, припорошат сад, и тогда Раймоны покинут свою уютную виллу на берегу озера и переберутся в городской дом, чтоб там прокоротать слякотное время года. Зимой они будут приезжать сюда в хорошую погоду, да и то ненадолго. Оскар Раймон предпочитает зимой жить в городе, где в это время деловая активность различных учреждений, ведомств и организаций принимает наибольший накал, и он, известный банкир, владелец еженедельника и книжного издательства, считает необходимым лично находиться в бурлящем водовороте повседневных событий. Нина Сергеевна города не любила. Его крикливая суета, шум и грохот, сутолока и рекламные высверки, наконец, смрад автомобильных газов казались ей безумством, которое не может выдержать психика нормального человека. И все же зимой волей-неволей ей приходилось жить в городе, потому что там в это время года жил ее муж, Оскар Раймон. Нина Сергеевна любила свою виллу, и не потому, что это была и юридически ее вилла - подарок Оскара, а потому, что здесь ей нравились окрестности: они напоминали пейзаж ее далекой родины - России. Здесь она находила душевный покой и нравственное умиротворение. Даже ненастная погода не могла испортить ровного настроения этой уже немолодой женщины, увенчанной копной седых волос, которые придавали ей целомудренную строгость и величавое достоинство.