Неожиданно Игорь пожалел, что не отправил с Добрыней последнего письма к родным. Прощального письма. Спрашивает Кирилла:
- У тебя есть родные?
- Есть. Отец, мать, две сестры. Замужние. Я самый младший.
- Где они?
- В Ростове. Ростов Великий знаете? На берегу озера Неро. Наш город славится колоколами и луком. Церквей у нас много и лук хороший.
- И невеста у тебя небось есть? - почему-то интересуется Игорь. У Игоря нет ни жены, ни невесты.
Кирилл молчит. Затем после паузы спрашивает:
- А почему они не стреляют в нас? И не наступают?
Теперь Игорь какое-то время молчит и затем вместо ответа спрашивает:
- Скажи, Кирилл, страшно умирать? Боишься?
Спросил и тотчас же пожалел: к чему этот вопрос, совершенно неуместный здесь. Но Кирилл ответил:
- А что поделаешь, на то и война…
Игорь сразу вспоминает погибших в его танке наводчика и заряжающего. Но мысль его прерывает взрыв снаряда - совсем рядом. За ним второй, третий, четвертый. Это стреляют два танка: значит, обнаружили. Игорь решает пока не отвечать на их огонь.
И вдруг резкий удар и взрыв. Снаряд угодил в мотор. Резкий запах ударил в нос.
- Горим! - закричал Кирилл.
- Давай выбираться, помоги мне, - скомандовал Игорь. Через минуту они были уже в кустах. Кирилл не оставлял Игоря. Опираясь на плечо механика-водителя, Игорь заковылял на противоположную сторону кустов.
Неожиданно до них донесся гул моторов. Он шел с юго-востока, характерный гул танков. И чем ближе и сильней доносился этот гул, тем ярче и четче слышались в нем знакомые звуки. Они затаились, прислушались. Стрельбы не было, но моторы гудели и приближались. Теперь уже ясно было, что танки идут по гряде кустов. Они залегли, притаились в орешнике, с которого уже падал лист. Игорь вынул из кобуры пистолет, загнал патрон в патронник. Нет, живым он не дастся, пусть не рассчитывают. Уже слышен треск сучков и деревцев под гусеницами. А вон показалась и башня со стволом, а за башней солдаты. Он смотрит и не верит глазам. Да это ж тридцатьчетверка. Одна, за ней другая. А на ней - Добрыня Кавбух.
- Добрыня! - кричит Игорь и, хватаясь за куст, пытается подняться.
Кирилл подхватывает лейтенанта и не может сдержать восторга:
- Наши!.. Наши!.. - Но голос пропал, еле слышен.
Танк останавливается прямо возле них, Добрыня соскакивает на землю первым. Затем открывается люк и выходит Александр Бурда. Усталое, исхудавшее, заросшее щетиной, вымазанное соляркой лицо его улыбается.
- Макаров! Жив? - Бурда обнимает Игоря. Он, как всегда, полон энергии, этот неутомимый крепыш.
- Саша, дорогой, Александр Федорович… - взволнованно говорит Игорь, не выпуская руки старшего лейтенанта. - Я-то жив, а вот вас мы уже похоронили, думали - все. И комбриг уже, говорят, потерял всякую надежду.
- Ну, значит, будем долго жить, - широко улыбаясь, говорит неунывающий, лихой Бурда.
- Это уж точно, есть такая примета, - подтверждает Кавбух.
Но лицо Бурды вдруг становится строгим, он смотрит настороженно вперед, в сторону Мценска. Говорит:
- Надо спешить. Мы ударим им в тыл. - И быстро отдает распоряжение: - Раненого лейтенанта Макарова - в танк, остальным бойцам его взвода - на танки, на броню.
И ударили внезапно по немцам с тыла, да так ударили, что удар их вместе с залпами "катюш" решил исход боя 6 октября 1941 года.
Еще 12 сентября начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике: "Русский танк Т-34 (25 тонн) весьма хорош и быстроходен. К сожалению, не захвачено ни одного пригодного образца этого танка". А через тридцать лет Дмитрий Данилович Лелюшенко, уже генерал армии и дважды Герой Советского Союза, в своих мемуарах напишет:
"В самый тяжелый момент в тылу наступающих немецких танков внезапно появились наши тридцатьчетверки и стали в упор расстреливать фашистские машины. В боевых порядках врага началось смятение. Откуда это своевременное, подкрепление? Выручил нас… Александр Бурда. Он со своей боевой ротой вышел-таки из вражеского тыла, повел машины прямо на гул сражения и дерзко ударил по боевым порядкам и штабу 4-й немецкой танковой дивизии. Атака подразделения Бурды была ошеломляющей. Фашисты, по-видимому, решили, что их окружают, и стали отступать. Воспользовавшись этим, части корпуса перешли в контратаку пехотой с фронта, танками с флангов".