- Отступать, товарищ полковник, мы не собираемся, но маневрировать орудиями, думаю, придется. Противотанковой артиллерии в нашей полосе обороны не густо. Но вы правы: обойдемся без тягачей.
С наблюдательного пункта комдива - он располагался недалеко от батареи Раевского - пришел вестовой и сказал, что звонили из штаба дивизии и сообщили, что в дивизию выехал командующий армией. Полосухин поспешно простился с Макаровым и Гоголевым и быстро помчался в штаб. В штабе дивизии он встретился с генералом Лелюшенко. Энергичный, непоседливый командарм был недоволен тем, что ему пришлось дожидаться в штабе командира дивизии. Полосухин начал докладывать обстановку, но Лелюшенко перебил его нетерпеливо:
- Хорошо, знаю, комиссар мне уже доложил. Вот что, комдив, если я правильно понял, главные силы дивизии ты располагаешь во втором эшелоне. Почему?
- Такое решение диктуется условиями местности, товарищ генерал. Во-первых, местность непосредственно у переднего края обороны полузакрытая: рощи, кустарники позволяют противнику скрытно сосредоточиться и одним броском ворваться в нашу оборону. Во-вторых, мы ожидаем в первую очередь наступления танков противника. Бить их до подхода к переднему краю будет трудно: местность не просматривается. Поэтому нам, видимо, придется бить их в глубине обороны, отсекать от них пехоту.
- То есть танки пройдут через окопы первого эшелона, - насторожился командарм. - А ты уверен, что твои бойцы, после того как по ним пройдут немецкие танки, сохранят боеспособность и отсекут пехоту от танков?
- Так мы их учили, товарищ генерал.
- Учили там, в глубоком тылу, - быстро заговорил Лелюшенко. - А ты здесь попробуй проверь. Возьми танковую бригаду полковника Орленко. Она у меня в резерве. Возьми да прогони его танки через свои окопы. Пусть бойцы прочувствуют, что это такое. Понимаешь? Танкобоязнь из них надо выбить. Понял? И сделай это сегодня же. Иначе будет поздно. Сегодня немцы заняли Уваровку. Завтра могут…
Командарм не договорил, прерванный резкой, тревожной командой "Воздух!".
Прислушались, глядя в синеву неба сквозь сетку веток, с которых уже наполовину осыпался лист. С запада нарастал характерный натуженный гул моторов. В безоблачном небе медленно плыли фашистские бомбовозы. У переднего края обороны 32-й дивизии они разделились на две группы. Первая группа сбросила свой груз на деревни Ельню и Фомкино, пролетев несколько северо-восточнее, нанесла бомбовый удар еще по двум деревням. Бомбы разрушили и подожгли несколько крестьянских домов, не причинив, однако, никакого вреда бойцам, укрывшимся в окопах и блиндажах.
- Теперь жди танкового удара, - сказал командарм, протягивая Полосухину свою крепкую руку, утонувшую в широкой ладони полковника. Посмотрел в спокойное лицо Полосухина, прибавил: - Запомни, комдив, ты стоишь часовым у главных ворот столицы. А часовой не имеет права оставлять свой пост без приказа. Желаю удачи.
Он торопился на свой КП, будучи уверен, что не завтра, как предполагал ранее, а уже сегодня его армия вступит в ожесточенный бой. А что бой будет ожесточенным, генерал Лелюшенко знал. Он помнил до мельчайших подробностей битву под Мценском. Еще третьего дня Дмитрий Данилович командовал стрелковым корпусом. И в самый разгар сражения за Мценск, куда прорвались немецкие танки, Лелюшенко позвонил по ВЧ начальник Генштаба и, поздоровавшись, спросил своим мягким, доброжелательным голосом:
- Что там у вас, голубчик?
- Выбиваем немцев из Мценска, товарищ маршал! - бодро ответил Лелюшенко.
- Выбиваете? Это хорошо, очень хорошо. Теперь слушайте. Есть решение Верховного назначить вас командующим пятой армией. Она должна занять оборону в районе Можайска. Ясно?
Всего девять дней Дмитрий Данилович командовал корпусом, но эти девять дней стоили девяти лет. Ох и тяжелые, емкие и до чего же долгие были эти девять дней. И вот награда: по служебной лестнице он поднялся на ступеньку выше, из комкора превратился в командующего армией. Уже не командир, а командующий! Вспомнил, как позавчера в Кремле докладывал Верховному: "Противник из Мценска выбит. Положение на реке Зуше стабилизировано". Сталин молчал, вышагивая по кабинету, занятый своей трубкой. Шапошников размышлял над картой.
"За Мценск спасибо. - Сталин остановился перед генералом и внимательно посмотрел ему в глаза. - А сейчас, командарм, перед вами стоит другая задача. Товарищ Шапошников все вам объяснит".
Вот она, другая задача - часовой у ворот Москвы. Высокое доверие! Начинается сражение, а пятая армия еще не укомплектована, еще где-то на подходе с Урала четыре стрелковые дивизии. А пока что центр обороны армии - 32-я, на правом фланге - отряд добровольцев-москвичей, на левом - курсанты военно-политического училища. В резерве. - танковая бригада, да еще две танковые бригады сдерживают немцев перед передним краем. И еще артиллеристы и мотоциклетный полк. Вот и все наличные силы. Правда, в резерве командарма есть еще пять дивизионов PC, то есть "катюши". Это, конечно, сила - Лелюшенко испытал ее под Мценском. Но оружие это все же более эффективно против пехоты. А здесь против пятой армии действуют не только пехотинцы Клюге, но и танкисты Гёпнера. Ну что ж, видали Гудериана, посмотрим и Гёпнера.