- Посмотри, Слава, на березку… Как хорошо, что мы ее не срубили. Красотища какая. А? Как невеста. А скажи, отчего так получается: одна сторона у березки желтая, другая зеленая? Я такого прежде не видел.
- Прежде ты многого не видел, - вместо Святослава сказал сержант. - Фашистов тоже не видел. А теперь увидишь.
Холодное тело противотанковой гранаты все время напоминает о себе. Уничтожить одного или даже пять фашистов просто (так кажется Святославу). Выйдут они вон из того леса, идут на тебя, подпускай поближе, целься хладнокровно и нажимай на спуск. По правде сказать, это не такой уж и подвиг. Другое дело - сбить самолет или уничтожить танк. Святослав уже представил себе, как пойдет на него танк и как он удачно бросит гранату под гусеницу, а потом будет расстреливать экипаж. Вот это уже подвиг. За это полагается боевой орден. А может, и Золотую Звезду Героя дадут.
А музыка боя все ближе, слышна отчетливей. Она врывается в приятные и тревожные думы Святослава и развеивает их. Слышен явственно гул моторов - там, впереди, в роще. И вдруг - это так неожиданно - из рощи на опушку выскочил танк. За ним второй. Выскочили и на какую-то минуту остановились. Осмотреться, что ли? И потом сразу, урча моторами, взяли курс на окопчик, в котором залегло отделение сержанта.
Сердце заколотилось, все мускулы напряглись, по телу пробежала холодная дрожь. Много дней готовился к этой встрече Святослав, ожидал, а когда настала эта грозная минута встречи с врагом, он почувствовал в себе что-то такое, чего не мог предвидеть: не страх - в этом он даже себе самому не мог признаться, - а странную неуверенность. Он посмотрел на товарищей пытливо и вопросительно. По лицу Максима широко и явственно, почти кричаще распласталась нескрываемая растерянность. Бледное лицо сержанта было суровым. Холодные глаза смотрели решительно и жестоко из-под нахлобученной на лоб каски.
- Приготовиться! - скомандовал он сухим и отчужденным голосом.
К чему, собственно, приготовиться? Ведь готовились с самого утра, зарываясь в землю. А танки идут, вот они уже совсем хорошо видны. Открывается верхний люк головной машины, поднимается над башней красный флажок и раскачивается в стороны.
- Не стрелять! - приказывает сержант. - Кажись, свои.
Действительно, это были наши танки. Из первого вышел, судя по ремням на комбинезоне и биноклю на груди, командир. Спросил начальнически:
- Вы что здесь? Передний край?
- Боевое охранение, - доверчиво выпалил сержант. Он, видно, очень обрадовался тому, что вместо немцев оказались свои.
- А минное поле есть там, перед передним краем? - Танкист говорил стремительно, дорожа временем.
- Противотанковый ров, - ответил сержант. - А насчет мин не знаю. Возможно, и есть. Тут ходили минеры.
- Проход где? У противотанкового рва есть проход?
Сержант заколебался: а вдруг это переодетые немцы? Ищут проход. Подай им тайну…
- Ну что молчишь, сержант? - В голосе танкиста настойчивость и нетерпение.
И тогда Святослав вклинивается в разговор неожиданным вопросом:
- А вы, случайно, не знаете лейтенанта Макарова? Он тоже танкист и где-то на фронте.
- Макаров? В какой бригаде? Нет, не слыхал о таком. Он кто тебе, брат?
- Дядя.
- Ты лучше, племянник, скажи, где проход через ров? Говорите быстрей, потому что фашист наступает на пятки. С минуты на минуту будут здесь. Дивизия СС "Райх" и танковая дивизия. Головорезы. Так что не зевайте.
Сомнение сержанта рассеялось. Он поворачивается лицом на восток и машет туда рукой, говоря:
- Правее возьмите. Там проход. Но он охраняется. Смотрите не угодите под снаряды сорокапяток.
- Постараемся. А вы, если не хотите быть раздавленными немецкими танками, поглубже в землю заройтесь. Да рассредоточтесь. Чего все в одну кучу сбились? - Он уже собрался уходить, потом задержался на минуту, сочувственно посмотрел на курсантов, прибавил сокрушенно: - А вообще, не вижу смысла вам здесь оставаться. Винтовкой танк не остановишь.
- А это? - Святослав показал противотанковую гранату.
- Это? - Танкист скептически повел бровью. - На безрыбье и рак…
- У нас приказ, - обрубил сержант неуместный разговор.
- Желаю успешно выполнить приказ! - бросил на прощание танкист и, перед тем как захлопнуть люк, напомнил: - А в землю поглубже зарывайтесь. Землица, она - мать родная, выручит!..