* * *
В коридоре этажа навстречу Лизе шла пожилая, опрятно одетая женщина.
- Извините... - Лиза остановилась. Старушка, которая только что манила к себе тощего, облезлого кота, предлагая тому скромное угощение на одноразовой пластиковой тарелочке, разогнулась, внимательно, но без тени испуга посмотрев на Лизу.
- Ну, чего тебе? Чай, заблудилась?
Ее взгляд не казался враждебным, скорее наоборот, снисходительно-сочувственным, и Лиза решилась задать мучивший ее вопрос:
- Вы не подскажете... - Она запнулась, а потом выпалила сбивчивой скороговоркой: - Здесь был дом... Двенадцатиэтажный дом, на самой окраине, Спринг-Роуз, 125, серый такой, с беленькими вставками вокруг окон?.. - Все ее существо сжалось в похолодевший комок,-ожидая ответа.
- Был, - поразмыслив, согласно кивнула старушка. - Лет двадцать уже как снесли, построили вот эту многоквартирку. - Она хотела что-то добавить, но вдруг осеклась, заметив, как смертельно побледнела эта странная девушка.
- Спасибо... - выдавила Лиза, не ощущая ггод ногами твердого пола. Спасибо... Извините...
Старушка так и простояла с тарелкой в руках, глядя ей вслед, пока двигавшаяся, словно сомнамбула, фигура не скрылась на лестничной площадке этажа.
- Ходят тут... - неодобрительно покачала головой женщина. - Себя не помнят, как напьются... Барсик, иди сюда, мой хороший...
...Лиза действительно не помнила себя. Несколько лестничных пролетов она прошла будто в полусне. Слова старушки окончательно вышибли ее из реальности, смели в душе все, на что минуту назад мог хоть как-то опереться ее разум.
Двадцать лет... Эта цифра не укладывалась в голове.
Все началось с Сережи... - думала она, машинально поднимаясь по загаженным лестницам. Мертвый муж, своего отношения к которому Лиза уже не бралась оценивать однозначно, вдруг оказался в ее сознании единственной зацепкой за этот мир, последним, неоспоренным фактом.
Но... разве спросишь что-то у мертвого?
Лиза остановилась на очередной лестничной площадке, даже не заметив того, как машинально вызвала лифт, и только когда его створки с шипением открылись, она вздрогнула, очнулась.
Войдя внутрь, она коснулась кнопки с символом "крыша".
Кабина с ощутимым ускорением рванула вверх.
* * *
Всю дорогу домой, сидя в автоматическом флаере, у которого, к счастью, не было водителя, Лиза лелеяла в своей душе одну-единственную мысль:
Я была больна...
Это был не бред, не сумасшествие, за этой мыслью существовала реальная почва, и даже голос матери, записанный в компьютере пустующей квартиры, находил свое объяснение в той схеме, на которую, как на последнюю надежду сохранить рассудок, уповало ее сознание.
Современное общество гуманно. Оно не убивает своих граждан и не бросает их в беде. Смертная казнь отменена на Кассии много веков назад, ни одного младенца с явными отклонениями от нормы не усыпили в роддоме, ни один калека не обойден заботой государства. Существует целая программа реабилитации. Если она попала в катастрофу, осталась калекой, потеряла память, то нужно позвонить Моргану, все рассказать, пусть он справится об этом и потом расскажет ей.
Несколько раз Лиза порывалась позвонить лейтенанту прямо сейчас, поведать о страшных ночных событиях, о том, что она обнаружила в квартире матери, но ее удержало даже не благоразумие, а элементарное незнание его распорядка дня. Было только начало шестого утра, и Дейвид Морган, наверное, спал.
Получив назад заметно обедневшую кредитную карточку, Лиза покинула флаер на крыше своего дома и в половине шестого утра отворила двери квартиры.
...Переступив порог, она почувствовала, как к ней внезапно вернулся неосознанный страх, но Лиза толком не успела ни испугаться, ни осмотреться в густых сумерках коридора - единственном помещении, где, уходя, решилась выключить свет, - внезапно в ее сумочке приглушенной трелью прозвучал тональный сигнал вызова.
-Да?! - Ее пальцы вцепились в трубку мобильного телефона, будто она желала задушить ни в чем не повинный аппарат.
- Госпожа Стриммер? - раздался в коммуникаторе голос Моргана, вполне спокойный и ничуть не заспанный.
- Да, это я, лейтенант.
- Очень хорошо. Просто великолепно. Я рад, что вы правильно истолковали все мои предписания.
Лиза не нашлась, что ответить, лишь шумно дышала в трубку, не понимая причин его раннего звонка.
- Насколько я понимаю... - лейтенант на секунду замолчал, видимо, глядя в этот момент на экран монитора, - вы всю ночь находились там же, где и сейчас, у своей матери, проживающей на Спринг-Роуз, 125, квартира 816, верно?
- Да, - машинально согласилась с ним Лиза, с трудом соображая, почему он решил, что она там, на Спринг-Роуз, а не тут, на пороге собственной квартиры?
И вдруг ее осенило. Протянув руку, она включила свет, взглянула на раненое запястье и поняла, что распорола кожу об острую пластиковую щепу как раз в том месте, куда Морган имплантировал ей передатчик. Черт... Его же просто вымыло из раны вместе с кровью, и малюсенький шарик, валяется теперь где-то на полу пустой квартиры...
Она похолодела. Как теперь объяснить Моргану, что все это произошло не специально?
Господи, одни неприятности... Как назло...
Лиза открыла было рот, чтобы попытаться прояснить ситуацию, но лейтенант опередил ее.
- Отлично, - повторил в трубке голос Моргана, который, к счастью, не мог сейчас увидеть ее лица. - Оставайтесь на месте, госпожа Стриммер, минут через десять за вами подъедет машина. И не советую дергаться, я уже отдал приказ об оцеплении квартала.
Эти слова лейтенанта прозвучали словно гром среди ясного неба.
Он что, решил меня арестовать?! Лиза стояла, не зная, что ей и думать. Несчастья вперемешку с дикими странностями обрушивались на нее одно за другим, будто кто-то невидимый намеренно бил в цель.
- Что значит "оцепление квартала"? - резко спросила она.
- Это значит, что у вас возникли определенные проблемы, госпожа Стриммер, - раздраженно ответил лейтенант. - На моем столе лежит ордер на ваш арест, и будет лучше, если вы проявите благоразумие!
Он отключился так же внезапно, как позвонил, оставив Лизу стоять в прихожей.
Слова лейтенанта оглушили ее. Она ничего не понимала, лишь в сознании девушки все еще стыл отголосок его фразы: "На моем столе лежит ордер на ваш арест..."
Подбородок Лизы предательски дрогнул. За что? Почему? По какому праву?.. - Ни один из заданных самой себе вопросов не имел иного ответа, кроме дрожащей, растущей внутри обиды и ощущения полнейшей беспомощности.
Лиза посмотрела на трубку коммуникатора, зажатую во вспотевшей ладони, и поняла, что кисть руки мелко, противно дрожит.
Случайно или нет, но обстоятельства сыграли с ней дурную шутку... Она уже поняла, что не стоит ждать от управления муниципальной безопасности какого-то сочувствия или содействия, скорее наоборот. Сейчас они обнаружат расколотую дверь пустой квартиры на Спринг-Роуз, найдут в луже крови на полу случайно вымытый из пореза микропередатчик, и тогда ей уже будет сложно доказывать свою невиновность и лояльное отношение к власти. К тому же Морган должен был к этому моменту знать, кто она такая на самом деле, но ни в его тоне, ни в жестких, предупреждающих формулировках не прозвучало ни грамма сочувствия или сострадания.
Значит, ни о каких программах посттравматической реабилитации не могло быть и речи, иначе он бы общался с ней бережно, осторожно, не как с заведомой преступницей, а как с больным ребенком...
Мысли были злыми, практичными, холодными, будто в этот момент за Лизу думал кто-то другой.
Боже, в чем меня можно обвинять? Разве что хотят повесить Сережины долги, страхуются, чтобы не сбежала? - Это уже явно вопрошало ее собственное, не на шутку напуганное сознание.
Подобное раздвоение личности изматывало ее. Она начинала внутренне ненавидеть себя.
Господи, ну почему я не сказала ему все, как было на самом деле?