Ломоносова пропела:
- Хочешь быть здоровым бегай, хочешь не остаться калекой - убегай!
У обитой непоколебимыми с бронированной магией, листами двери стояла басовитая деревянная швабра. Схватив её, голоногая девушка-комсомолка вымахнула на улицу. И тут случилось уже вовсе невероятное, то чего даже в сказке не смогло бы произойти. Пять жарко пылающих солнц разом исчезли, и небо заволокло свинцовыми тучами. И сразу словно по мановению волшебной палочки завьюжило и посыпало снежком в голубые глаза девчонки.
Мостовая стала сразу же скользкой и голодной, подошвы неприятно обожгло. Но закаленную гитлеровским рабством Галину не испугать.
Не обращая ни малейшего внимания на лютую метель, босоногая комсомолка затворила за собой дверь, заблокировала её шваброй, а затем решительно сорвала не жалея себя лифчик и привязала им этот импровизированный засов к ручкам. Зачем? А чтобы не вывалился.
Из-за переполняющего девушку гнева, она и не чувствовала, как её покусывает шакал-вьюга.
В рыдании ветра Галина не сразу расслышала гул гоняющейся машины, маловыразительного пепельного навороченного авто без колёс, но с красно-синей мигалкой. Аппарат опустился за её спиной, сдувая турбинами снег с дороги. А когда Галина Ломоносова открутилась от двери, то лететь сломя голову как водилось уже преждевременно до виселицы кабана.
- Стоять, вам не пять! - Оглушительно словно сразу дюжина сирен ревели разнобойные голоса. - Полиция крутых троллей - мы вас зароем! -Так из приземлившейся или точнее приводнившейся на снег машины гвоздили словами или словесами. А когда выскочили два противных субъекта саблезубые кабаны в пятнистой униформе.
Такие вот смешные ребята. Один оказался тощий и очень высокий - как-то противоестественно для кабана, а второй боров - низкий и упитанный. Они громко хрюкали и повизгивали. В руках порождения кошмара держали почти такие же вычурные арбалеты, как и у носорогов-грабителей.
Их ругательные слова хоть с трудом, но можно разобрать:
- Чернодырка гамлетская! Мы тебя пикапнем!
Девушка-комсомолка с привычной фронтовой реакцией метнулась в правую сторону, но тут же запуталась в невидимой паутине. Словно оказалась в незримом коконе. А вот обжора из зоосада полицейский захомутал её за короткую юбку. Девчонка дернулась посильнее. Ткань с противным треском разорвалась, и юная воительница грохнулась, пребольно зарядив головой об один из огромных, кривобоких ржавых контейнеров для космического мусора.
Галина Ломоносова ушибаясь, провыла:
- Но если бить все время в танки лбом, то ждет крутую деву с психушкой дурдом!
- Гы-гы-гы! Кукуруза! - До тошноты мерзко ухмыльнулся сальный носорог-ананас. - Какие у нее стройные и гладки ножки!
Галина дерзко ответила:
- А я ими очень даже резко пробиваю!
- Заберём голоногую девчонку в полицейский участок, нашу каталажку! - С голосом типа надрыва ржавой пилы, просипел тощий носорог-ананас. - Будет весело и, там мы хорошенько с обезьянкой позабавимся...
Девчонка нервно потерла голой подошвой по снегу, прикинула можно ли уйти от их на вид достаточно примитивного оружия: даже удивительно, что на вид в вполне современном городе, смахивающим из-за небоскребов скорее на Нью-Йорк чем на Москву, полиция вооружена арбалетами. Но при этом перемещается, на летающей без крыльев машине! Что и в середине двадцатого века - дивно!
Но ананасовый носорог не ответил, на лестное предложение, потому что из его упитанного мамона высовывалось оранжевое в пурпурную крапинку оперение арбалетного болта, и массивная туша медленно выпуская струйки голубого дыма, завалилась на лиловый снег.
Галина, топая загорелой ножкой, обрадовано воскликнула:
- Я вам не гамбитная пешка!
Словно кощей костлявый ананас-носорог начал крайне нервно, словно почуявшая неладное сторожевая собака - окидывать взором по сторонам. Короткий свист - и второй арбалетный болт опрокинул плотоядное зоологическое животное на дорогу, где тварь дрыгнула ногами и заглохла.
Сапоги носорога-ананаса с позолоченными шпорами казалось, жили отдельной от хозяина жизнью. Например, остро заточенные звездочки активно прокручивались и заставляли искрить снежок. Заодно и капельки растаявших сугробов переливались, словно бриллианты королевского ожерелья. И это согревало простуженную в немецкой оккупации душу девчонки-комсомолки.
Галина развернулась и помахала спасителю и, прокричав:
- Герой всегда придет, а геморрой пройдет!
И тут же её словно двинуло невидимой дубиной по голове, заставив потерять равновесие высоко и резко вздернув вверх раскрасневшиеся на морозе круглые, девичьи пяточки.
Сквозь вьюгу начал проступать, так что можно лицезреть неясный силуэт. Очень торжественный черноголовый человек в невыразительной одежде приближался к лежавшей на заснеженном тротуаре голоногой девушке-комсомолке, неторопливо упрятывая парочку пружинных арбалетов под полы своего высоченного пальто.
Эта новая личность шевельнула усами и проворковала с явным грузинским акцентом:
- Мы как всегда явились вовремя... А комсомолками, видимо сам Бог велел в мороз с голыми ногами, а стужу с сапогами!
И наклонившись, усатый субъект-спаситель ласково пощекотал девичью пяточку. Та невольно захихикала и стала приходить в себя... А вьюга одновременно с каждым новым смешком успокаивалась и становилась все более теплой. Даже снежок не таял, а словно преобразовывался в типа ваты пушок, который белым бархатом укрывал теперь асфальт и прочую землю.