Два дня ничего не ел. Спасибо, что рядом был ручей, хотя бы можно было попить. Рана стала болеть. Наверное, начиналось воспаление. На душе у меня было скверно. Я терял силы и вместе с ними надежду попасть к своим и вообще остаться в живых. В самом деле, на что было надеяться? В деревню больше показываться нельзя. Идти я не мог. Есть нечего.
И вдруг однажды утром я услышал в лесу голоса. Вздрогнул. Первая мысль: меня нашли! Сквозь туман в сознании думал: живым не дамся. Как буду сопротивляться, этого я не знал.
Вижу, в деревьях ребята. Значит, немцы послали детей, они знают тут лес, быстрее найдут. Я стал переползать в заросли и неожиданно увидел перед собой удивленное, испуганное лицо подростка. На меня смотрели тревожные и строгие не по-детски глаза. Помню, подросток был в деревенском картузе и серой навыпуск рубахе. Дальше было все так, как в книжке. Добавлю только то, чего вы не знали…
Благодаря Аксену Тимонину и его друзьям я поправился. Две недели каждый день, до наступления комендантского часа в деревне, Аксен приходил ко мне, приносил чего-нибудь поесть, бинт, иод. У нас были серьезные разговоры. Он много знал, обладал выдержкой и люто ненавидел немцев. Иной раз даже меня, кадрового командира, удивляла эта его ненависть.
Через две недели я стал чувствовать себя совсем хорошо. Рана еще побаливала, но ходить мне уже было можно. Начался октябрь. Похолодало. По утрам уже были заморозки. Я решил уходить.
С Аксеном мы не простились. Не знаю, по какой причине, но в тот вечер он не пришел ко мне. Я подождал до темноты. Его не было. Я уходил с ощущением тревоги в душе и дурного предчувствия.
Не буду рассказывать, сколько пришлось пережить в пути. Но я все-таки попал к своим: разведчики совершали рейд в тыл противника, и они спасли меня.
Зимой наш фронт наступал на Калач. Я вновь оказался в знакомых местах. Помню, морозным вечером была отбита деревня Вербовка. Я поспешил увидеть и поблагодарить своих юных друзей и моих спасителей.
Но их уже не было…
Славные были ребята. Помню: стоит возле меня Аксен, упрямо сдвинуты брови: „А я все равно буду мстить“.
Никогда не забуду пережитого, наших коротких, но многозначительных встреч на поляне в донском лесу. Аксен будет всегда для меня живым. Я и вижу его живым, лишь закрою глаза…»
Аксен пожал протянутую горячую руку и вылез из балочки. Когда он вернулся к ребятам, Тимошка уже успел распечатать оба картонных ящика и распорол мешок. В ящике были небольшие буханки хлеба, консервированная колбаса, галеты, сало. В мешке оказались письма.
— Ты где был? — набросился Тимошка на Аксена. — Чего искать так долго? Спрячем в лебеду.
— Прятать надо хорошо, — ответил Аксен. Он промолчал о том, что рядом наш раненый.
— Один ящик спрячем под мостом, — продолжал он, — другой я отнесу в лес, так будет надежнее. А письма — в речку.
— В речку? — удивился Тимошка. — Зачем?
— В речку. Туда им дорога, этим немецким письмам.
Ему не возражали. Раз командир сказал, значит так надо. Чего с ними возиться? Подумаешь, письма. Небось, расхвастались немцы, как здорово воюют. А вот пусть подождут в ихней Германии этих писем.
Тимошка поднял мешок, раскачал его и бросил в речку. Мешок бултыхнулся, потом всплыл и закачался на воде.
Пока Тимошка и Федька прятали ящик под мостом, Аксен взял другой и пошел к перелеску.
— Принес, — сказал он раненому и поставил ящик на землю. — Тут хлеб, колбаса. Ешь… Завтра приду еще.
— Спасибо, браток.
Аксен помялся, не решаясь уходить. Наконец, он робко спросил:
— Так правда, что Сталинград не сдался?
— Правда, браток, — убежденно ответил раненый. — Не мог он сдаться…
— Ну, лежи, — веселее сказал Аксен. — Я пойду. Завтра увидимся.
Аксен попрощался и заспешил к мосту. Тимошка и Федька управлялись со своим делом.
— Теперь по домам. Завтра совет держать будем, — сказал Аксен.
Задами они вышли к хутору, добрались до огородов. Федька юркнул в переулок. Когда братья остались вдвоем, Аксен под строжайшим секретом, взяв предварительную клятву, что брат будет молчать, сообщил ему о раненом и о том, что услышал от него.
Тимошка хотел сейчас же вернуться в лес и перевести офицера в надежное место. Но Аксен предусмотрительно остановил его.
— Сейчас помочь ничем нельзя. Я оставил ему ящик с продуктами, этого пока хватит. Надо завтра раздобыть бинты. Хоть лопни — нужен бинт. А потом подумаем еще об одном деле, — но каком, Аксен не сказал.
Тимошка сгорал от любопытства и нетерпения, но брат умел молчать.