Но ее планы на романтический вечер обрушил Сажин. Он смог открыть калитку и договориться с Гарольдом. Пес пропустил его, а дверной замок — нет. С дверью в дом Сажин справиться не смог, поэтому остался на открытой террасе. Там Стелла его и застала.
На террасе стоял мраморный стол, которому не страшны были ни снег, ни дождь, ни даже Сажин, и кресла из того же благородного камня. Обычно к ним прилагались подушки, однако все они сейчас находились в доме. Поэтому Феликс не стал садиться, стоял, курил и сбрасывал пепел в крышку от сигаретной пачки. Свежая прическа, стильное полупальто, дорогой костюм.
— А почему не на корточках? — с расстройством спросила Стелла.
Мужчина он видный, интересный, в постели с ним куда приятней, чем с Улеховым, но лучше бы ему провалиться под землю. Да она всей террасой пожертвует, если он захочет исчезнуть вместе с ней.
— На корточках твой Рома, — с ухмылкой сказал Сажин.
— А тебя, значит, выпустили, да?
— Выпускают зверей из клетки, а меня освободили в связи с отсутствием события преступления.
— Адвокаты хорошие?
— И прокурор свой человек, — с усмешкой добавил Сажин и кивком показал на дверь, которую Стелла и не думала открывать.
Не хотела она впускать в дом этого подлеца. Сколько лет уже прошло, а все до сих пор так и не ушло у нее из памяти. Ей очень плохо было тогда, когда погиб Миша. Не давали покоя переживания и страх перед тюрьмой.
Сажин ее утешил, но вовсе не так, как ей хотелось бы. Он запугал Стеллу и уложил в постель.
Ей пришлось подчиниться ему. Она могла бы и влюбиться в него, если бы он не повел себя тогда по-скотски. Не хватило ему благородства. Пусть сейчас не изображает из себя особу голубых кровей. Этот субъект навсегда останется для нее быдлом.
— Ты ему спасибо сказал? — спросила Стелла.
— Кому? Прокурору?
— А он что, не человек?
— Он всего лишь возвратил мне должок.
— Все равно спасибо скажи. Прямо сейчас и поезжай к нему.
— Посылаешь? — спросил Сажин, подошел к ней, обнял за талию и мягко, но с изрядной силой притянул к себе.
— Что дальше? — Стелла не вырывалась, но всем видом давала понять, что ей противно.
Хотя тошноту у нее он не вызывал. Табаком от него тянуло вполне приятно, едва уловимый запах пота отдавал свежей полынью. Еще в нем чувствовалась мужская сила. Она проникала в сознание женщины бесконтактно, через низ живота.
— Я ведь хороший, — заявил он.
— Тогда отпусти меня.
— А если я тебя хочу? — спросил Феликс.
Он смотрел на Стеллу с вожделением, но этим лишь усилил в ней чувство отторжения.
Она не выдержала, оттолкнулась от него, отошла на безопасное расстояние, отряхнулась и недовольно проговорила:
— Ведешь себя как скотина самая натуральная!
— Я не скотина, а зверь. Это теперь мой город, — заявил он и хищно осклабился.
— Где это написано? — осведомилась она и поморщилась.
— Это будет выбито на тебе.
— На мне?
— Ты будешь моим трофеем!
— Сейчас! Только шнурки на корсете поглажу!
— Корсет можешь не надевать, — произнес Сажин и резко шагнул к Стелле.
Она шарахнулась от него, но увильнуть не успела и снова оказалась у него в объятиях. — Да пойми ты, дура, Улехову конец пришел! Теперь я все решаю!
— Это все слова! — заявила она, с силой отталкиваясь от него.
Но, увы, Сажин держал ее крепко.
— А хочешь, я отправлю тебя к Улехову? — спросил он.
— К Улехову? — Стелла вздрогнула. — Зачем?
— Не зачем, а за что! Осокина кто убил?
— Нея!
— А если я подниму дело и передам его в суд? Там ведь все против тебя!
Стелла только представила себя в наручниках, и под коленками у нее заледенело от страха.
Она действительно могла угодить под арест, хорошо помнила то утро, когда проснулась в постели рядом с трупом, вся в крови, с ножом в руке. Если бы не Сажин, то менты закрыли бы ее уже тогда и сидела бы она до сих пор. Сажин уговорил Артура, ее отчима, взять вину на себя, тем более что тот готов был убить Мишу. Но если дело будет пересмотрено, то Артур выйдет на свободу, а Стелла отправится в колонию. Это вполне реально, более чем возможно.
Ноги Стеллы сначала ослабли, затем подкосились. Она уже не могла вырываться, а Сажин продолжал прижимать ее к себе. Он чувствовал слабость женщины и подло усмехался себе под нос.
— Улехов тебе уже ничем не поможет! — заявил этот тип.